Могут отнять лицензию, гонять с места на место, сломать всю жизнь и не дать подняться. И какой ему толк, что они тоже будут вариться в этом котле?
Но вряд ли они решатся. Эта хитрая и себялюбивая порода ничего не будет делать себе во вред, даже ради возмездия. Однако сказать наверняка нельзя — он просто не знает. А когда узнает, будет уже поздно.
Внезапно его охватил страх.
— Доктор... — И тут она увидела чек и каким-то образом все поняла. Ясное дело, она всегда считала его дураком, и чек лишь дополнил картину. — Ты шошел ш ума, — тихо сказала она. — Ты жнаешь, что ты шумашедший?
Она подошла к картотеке. Посмотрела на карточку и вернулась к столу.
— Клиника «Пейн-Гволтни», Форест-Хиллз, Нью-Йорк... Срочная телеграмма, доктор?
— Срочная телеграмма, — повторил доктор Мэрфи и стал диктовать текст. — «Возвращаем Хамфри Ван Твайна под ваше наблюдение. Одновременно направляем фотокопию доверенности, выданной агентом Ван Твайнов. Настоятельно просим не ограничивать себя в расходах». Сколько там слов, Лукреция?
— Девятнадцать, ешли шчитать Ван Твайна жа одно шлово. Шократить?
— Добавьте еще пару, — попросил доктор Мэрфи. — «Желаем удачи».
Глава 18
Закончился еще один день в клинике. Бывший военный Джадсон поднялся по длинной лестнице, ведущей с берега; в большой кухне «Эль Хелсо» было тихо и темно, Жозефина и Руфус спали в своих апартаментах сном праведников.
В двойном номере братьев Холком генерал извинился, что вынужден покинуть столь приятную компанию: впервые за много лет его клонило в сон. Джон заметил, что, как это ни странно, им с братом тоже хочется спать. Берни с Джеральдом признались, что и они испытывают это почти забытое ощущение. И все со счастливыми улыбками стали желать друг другу спокойной ночи.
Сьюзен Кенфилд нежно произнесла в своей комнате: «Ай, гугусеньки-гугу, мой дорогой, любимый, обожаемый, мерзкий маленький ублюдок» — и, отдав младенца несколько шокированной няне, мирно закрыла глаза.
В комнате номер 4 Хамфри Ван Твайн помочился в свои тугие простыни, и на какой-то момент на его белом точеном лице вспыхнула искра интеллекта. Когда-то давно, на заре жизни, когда на земле царили хаос, темнота, пустота и ужас, из всего этого вдруг возникло некое влажное тепло. А что было дальше? Чем все это закончилось?
На задней террасе мисс Бейкер, глядя вниз на мерцающую полосу лунного света, уходящую далеко в океан, заявила, что она с самого начала знала, что все окончится хорошо, на что доктор Мэрфи заметил, что и он так думал, но действительность, черт возьми, превзошла все ожидания.
— У нас новый пациент, доктор. Мне кажется, вам надо его осмотреть.
— Что, очень плох?
— Белая горячка. Весь избитый и измочаленный. Мне пришлось заплатить за его такси.
— Черт! Ну ладно. Я сейчас подойду.
Он побежал за Джадсоном.
— Надо бы поставить капельницу. Кстати, как его зовут? Где он работает?
— Я не разобрал имени, доктор. Но он что-то бормотал о том, что он писатель.
— Ну что ж, почистим ему кровь и поскорей вернем в рабочее состояние. Всем им, в сущности, не хватает одного. Опоры в жизни... Держите его!
Они навалились на него вдвоем — дурно пахнущее существо с дикими глазами попыталось броситься в коридор. Он стал отчаянно вырываться, но быстро сник и залился слезами.
— К-коты, — рыдал он. — С-сукины дети, большие — тридцать четыре ф-фута и... восемнадцать хвостов... и... и...
— И что еще? — спросил доктор Мэрфи.
— Устрицы вместо глаз.
Доктор Мэрфи мрачно усмехнулся.
— Да, сэр, — подытожил он, — мы его прочистим, промоем и определим к делу. У меня как раз есть подходящая работенка для этого субъекта.
— Работенка? Вряд ли...
— К-коты, — плакал писатель, — и у каждого п-паразита лирическое с-сопрано...
Доктор Мэрфи с нежностью произнес:
— Законченный псих. Чистейшей воды придурок. Вот он и напишет о нас книгу.

1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39