Это испугало и встряхнуло его. Он встал. «Ну нет, — сказал себе. — Меня ты так просто не сожрёшь, проклятая чёрная кошка в белых варежках и модных сапогах на тонком каблуке. Я не дам тебе урчать от удовольствия, хрустеть моими косточками… Не сожре-ешь! Подавишься и сдохнешь вместе со мной, паскуда». Раздувая ноздри, Олег вышел из подъезда. Быстро миновал двор и, выйдя на улицу, направился к себе домой, в общежитие. Он шёл и словно никого не видел, расталкивая встречных людей на тротуаре. Комната в общежитии, в которой Олег жил вместе с другими кочегарами, была пуста. Хорошо, что никто не видел каким страшным был он в эти минуты невменяемости. Он был действительно невменяем. Как раненый зверь. Когда хищного зверя ранят или отнимают у него добычу. А у Олега была схожая ситуация, — хищник в слепой ярости становится беспощадно-агрессивным и будет стремиться мстить обидчику до тех пор, пока не уничтожит его или сам не издохнет. Так и с Олегом случилось. Совсем озверел, осатанел парень. Но ведь среди людей без веских причин такого состояния не бывает. Если человеку любящему нанести удар в спину, как это сделала Марина; если душевная рана со временем не заживает, а болит всё сильнее и сильнее; если на глазах любящего человека, буквально из-под носа уводят предмет любви и не куда-нибудь, а к себе домой, в свою спальню, то, надо полагать, не только в Олега с его моторно-взрывным характером, в любого более спокойного человека неизбежно вселится сатана, ищущий возможности утолить свою жажду кровью.
Олег достал из-под кровати рюкзак, набитый бельём и пожитками. Отыскал на самом дне коробку из-под конфет, в которой хранился браунинг. Браунинг был завёрнут в серую промасленную тряпицу. Развернул тряпицу, вынул пистолет, протёр его и положил во внутренний карман куртки. Вернулся в подъезд дома, где жила Марина, забрался на самую верхнюю чердачную площадку с круглым окном во двор и, прислонившись к какому-то ящику, на котором висел амбарный замок, стал караулить. Сидел дотемна, глядя во двор через круглое окошко. Марина в этот день больше не выходила из дому.
На другой день надо было идти на работу. Олег попросил подменить его и опять пошёл к университету. Стоял на старом месте под клёном до тех пор, пока не появилась Марина в своей чёрной дохе и шляпке. Сегодня муж не пришёл встречать её, и она шла с подругами по улице. Олег как хищный зверь, наметивший жертву, пристроился сзади в нескольких шагах от Марины. На перекрёстке к девушкам подошёл невысокий молодой мужчина в серой каракулевой папахе и в пальто из дорогого драпа. Из-под папахи торчала грива густых чёрных волос. Мужчина этот был похож на армянина, а чуть сдвинутая набок серая каракулевая папаха дополняла его сходство с человеком, спустившимся с Кавказских гор. Девушки, поздоровавшись с ним, сразу оставили Марину и побежали к остановке троллейбуса.
— Я ж тебе однажды сказала, Юрий Петрович, чтобы ты ко мне больше не подходил. — Марина задрала нос так высоко, что шляпка теперь стала вся видна как на витрине.
— Ах, ах, ах! — Игриво-шутливым возгласом Юрий Петрович вмиг растопил искусственный лёд, который Марина попыталась нагромоздить.
— Помнишь наш последний разговор? — спросила она.
— Конечно, помню. Я помню, Мариночка, каждое мгновение, проведённое с тобой.
— Но у меня же не девять с половиной и три в скобках, чтобы Помнить каждое мгновение.
— Ах, ах, ах! — опять воскликнул Юрий Петрович. — Ты и в самом деле все ещё сердишься?
— А как ты думал? Приятно что ли выслушивать женщине такие вещи.
— Ну я тогда был не в духе. Извини меня.
Олег немного приотстал, но хорошо слышал их разговор. Они свернули на безлюдную улицу.
Разглагольствование о мгновениях натолкнуло Олега на мысль, что с Мариной идёт её любовник. «Ах ты тварь ненасытная! — закипел злобой Олег. — Мало павлина, ещё этого гривастого петуха завела в любовники. Что мне делать с тобой, любовник? Шлёпнуть сейчас заодно вместе с ней, что ли? Сколько патронов? Один — себе, один — ему, остальные — тебе, Мариночка. Надо же — Мариночка! Получишь у меня сейчас пять пуль в сердце, Мариночка! Разобью вдребезги, продажное твоё сердце. Армянина в голову, в затылок, чтоб папаха слетела.
Олег сунул руку во внутренний карман куртки, нащупал рукоятку пистолета и затрясся как в лихорадке.
«Спокойно! — скомандовал он себе. — Спокойно. Терять нечего. Без неё всё равно не смогу. Ни счастья, ни жизни. Так что терять нечего. Я же ведь не трус. На пулемёты душманов шёл, и хоть бы что».
Он тщетно пытался себя успокоить. Стоило чуть покрепче сжать рукоятку пистолета, и начинал дрожать весь от головы до пят. Особенно неприятно и сильно дрожал живот. Прямо колыхался как флаг на ветру. Но случай удобный. Близко на улице никого. Когда ещё такой случай представится. Олег вынул пистолет из кармана, но, не успев вытащить его совсем наружу, затрясся ещё сильнее, будто его колотило электрическим током.
«Нет, не могу, — выдохнул он, бросив пистолет обратно в карман. — Себя смог бы. А её не могу. Но почему?!. Почему я должен умирать один?»
Олег остановился. Рядом был небольшой продовольственный магазин. Олег круто повернул и вошёл в него и встал возле дверей. Лихорадочная дрожь не унималась. Две женщины с покупками, выходя на крыльцо, испуганно смотрели на него и на улице ещё несколько раз оглянулись.
— Вам плохо? — спросила продавщица. В магазине больше никого не было.
— Не, — замотал головой Олег. — Нет. Ничего. Извините.
Он спустился с крыльца. Ни Марины, ни Юрия Петровича на улице уже не было. Олег быстро пошёл в общежитие. Пришёл в свою скромную обитель, сел на кровать и почувствовал облегчение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146