— Старик, а согласовать?! А записать в журнал! А поставить в известность! Лучше скажи — ты слышал что-нибудь об убийстве несколько дней назад в центре города?— А что я мог слышать... Убили кого-то, а кого, кто, за что...— Тебе легче, — вздохнул Пафнутьев. — Мне приходится этим делом заниматься с утра до вечера.— А к нам зачем приезжали?— Шефа вашего искал, Заварзина.— Он что... Имеет какое-то отношение?— Черт его знает! — Пафнутьев искоса глянул на напряженное лицо Андрея. Так бывает — посмотришь на чей-то портрет и видишь куда больше, чем он вроде бы позволяет — настроение человека, его слабость, озлобленность, глупость, доверчивость... И Пафнутьев, взглянув на Андрея, вдруг остро ощутил, что состояние парня никак не соответствует невинному положению, в котором он оказался. Неторопливо и старательно выводя буквы, Пафнутьев выписал повестку, что-то переспросил Андрея, уточнил, над чем-то про себя хмыкнул. И все больше убеждался — тот не просто напряжен, он почти в панике. И тогда взгляд Пафнутьева сам по себе соскользнул с лица Андрея к его левому плечу, по руке вниз и зашарил, зашарил там возле локтевого изгиба.— Где ты у нас вымазаться успел, — проговорил Пафнутьев самым невинным тоном, на который только был способен в этот момент. И, подойдя к парню, несколько раз с силой стряхнул что-то с его левого рукава. И увидел, все-таки увидел, мелкие проблески древесных занозок. После этого невозмутимо сел за стол, расписался на повестке. Почувствовав перемену в настроении следователя, Андрей забеспокоился.— А этот, Заварзин... Он подозревается?— Ну, ты даешь, старик!... — воскликнул Пафнутьев. — Заварзин знаком с начальником управления торговли, а убитый у начальник служил водителем. Может, чего знает, подскажет... Кроме того, он знаком с женой убитого, на красивой своей машине катает ее иногда. Вот и мелькнула у меня шальная мыслишка — может, во всех этих знакомствах и удастся зернышко найти. Как думаешь?— Не знаю, — Андрей невольно взглянул на левый рукав своей куртки — у него осталось ощущение, что надо бы его почистить.— Сейчас шлепну печать и все, — Пафнутьев поднялся и вышел, успев бросить выразительный взгляд на Дубовика.Выйдя на крыльцо, он увидел странную картину. — Худолей лежал на земле, пристраиваясь к заднему колесу мотоцикла. Обернувшись на Пафнутьева, он сделал успокаивающий жест рукой — не беспокойся, все в порядке. Щелкнул еще несколько раз, вскочил и, не отряхиваясь, бросился к крыльцу.— Паша! — свистяще прошептал Худолей. — Паша, я тебя поздравляю! Это он! Это он, Паша, поверь мне! Я едва взглянул на треугольничек, сразу понял!— Значит, есть треугольник?— Есть, Паша! Есть!— Тот самый?— Он, Паша!— Быстро в лабораторию. Мне пора его выпускать.— Не делай этого, Паша! Его пора брать, а не выпускать! У тебя все доказательства!— Боюсь, цепочка оборвется. Смотри, не потеряй и эту пленку.— А я и ту не терял!— Все! Хватит! Пока!И Пафнутьев быстро прошел в свой кабинет. Убедившись, что больше ничего интересного не увидит, поднялся с дальней скамейки и Заварзин. С возрастающим ужасом он наблюдал, как суетился вокруг мотоцикла эксперт с фотоаппаратом, как перебросился он несколькими словами с Пафнутьевым, как вместе вошли они в здание. “Загремел парень”, — подумал Заварзин, но в последний момент грохот двери заставил его оглянуться — со ступенек сбежал и направился к своему мотоциклу Андрей.— Ах, вон ты какой хитрый, — проговорил Заварзин. — Ишь, какой ловкий следователь нам попался!Через соседний двор он вышел на улицу, как раз к тому месту, где стоял “мерседес”.Яркое утреннее солнце светило в окно, ветерок проникал в открытую форточку, шевелил штору. Свежий воздух всю ночь втекал в комнату. Лариса проснулась рано и чувствовала себя слабой, но выздоравливающей. Не болела голова, не мучила жажда, в теле была легкость. Появились силы разговаривать, принимать решения, она поняла, что многое зависит от нее и есть люди, которым стоит ее опасаться.Окно выходило в заросший сквер, но сейчас Лариса была даже рада его запущенности — здесь никого никогда не было, разве что к вечеру собирались мужики распить бутылку-вторую. Лариса прошла на кухню, недоуменно осмотрелась. Немытая посуда, остатки пищи на полу, подсохшая колбаса, корки хлеба... Открыв холодильник, усмехнулась понимающе — там стояло не меньше пяти бутылок водки. Хорошей водки, на “Золотое кольцо” не поскупился Голдобов. “Водкой откупиться решил мужик”, — жестко подумала Лариса и захлопнула холодильник. Пить не хотелось. Более того, одна мысль о выпивке вызывала отвращение.Не торопясь, продумывая каждое движение, она поставила на газовую плиту турмочку, вылила в нее чашку воды. Подумала, включила газ. Потом взяла баночку с кофе. Так... Газ горит, вода залита, кофе всыпан... Вроде все. Остается подождать, пока закипит вода.Кофе пила маленькими глотками и чувствовала, что напиток работает. Уходит сон, остатки ночной размеренности, появляется желание что-то делать. Это хорошо. Лариса сидела за загроможденным столом, освободив лишь место для чашки. На грязную посуду смотрела с брезгливостью.И вдруг вспомнила сегодняшний сон. Снился муж, но как-то странно — он был совсем молоденький, каким встретила его лет десять назад. Николай возникал перед нею в самых разных местах, где бы она ни оказалась. На улице, в какой-то перенаселенной конторе, в бескрайнем поле — он неизменно оказывался рядом, улыбался и молчал. Ни единого слова так и не произнес. Пропадал, снова появлялся и настолько ясно, четко, что у нее на какое-то время появилось жуткое предчувствие — Николай и сейчас, через секунду может возникнуть передний — улыбчивый, молодой и молчащий.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140