семерке”? Тот же хмырь?— Не могу сказать. Не видел. Они, наверно, договаривались по телефону... Только машина подойдет, только становится — уж и она из подъезда выходит.— Понятно. А теперь, если не возражаете, запишу ваши фамилии — вдруг уточнить что потребуется. Мало ли...Поначалу все насторожились, помялись, видимо, не чувствуя себя вполне чистыми перед законом, но согласились. Назвали и адреса, и телефоны. Пафнутьев старательно все записал в своем блокнотике, почувствовав удовлетворение, какое посещало его после удачно выполненной работы. Появились зацепки, версии, люди, которые могут опознать и семерку “жигулей”, и зеленый “мерседес”, и мордатого хмырюгу. Расследование наполнялось живыми людьми.Подходя к подъезду, Пафнутьев почти физически ощущал нестерпимый интерес старушек, занявших две скамейки вдоль прохода. Годы однообразного существования приучили их ценить самые незначительные события, а тут вдруг жизнь подбросила такое кошмарное происшествие. Небось, помолодели от волнения, — усмехнулся про себя Пафнутьев. — “Ничего, бабули, мы еще встретимся, еще поговорим, и вы расскажете все, что томит ваши души...” — Он шел между скамейками и старушечьи лица, как подсолнухи за солнцем, поворачивались вслед за ним.Дверь квартиры Пахомовых отличалась от соседних — плотная обивка, перетянутая тонкими стальными струнами, создавала рисунок изысканный, ощущение добротности и недоступности жизни, протекающей в этой квартире. Соседние двери были просто выкрашены коричневой краской, казалось, строители лишь недавно ушли из подъезда.Нажав кнопку звонка, Пафнутьев прислушался. В квартире стояла полнейшая тишина, потом что-то прошуршало, он явственно почувствовал, что за дверью есть живой человек. Видимо, там колебались — открывать ли, не стоит... Но замок в конце концов щелкнул, и Пафнутьев увидел перед собой хозяйку. И сразу понял — да, это она, Лариса Пахомова. Она не выглядела слишком уж убитой происшедшим. Лишь бесконечная усталость была на ее сером лице.— Здравствуйте. Вы Пахомова?— Да.— А я — Пафнутьев. Следователь прокуратуры. Войду, если вы не возражаете.— Входите, — сказала она безразлично. И, не оборачиваясь, пошла по коридорчику, свернула на кухню — босиком, в длинном розовом халате, прошитом квадратами, отброшенные назад волосы плескались по спине. Пафнутьев осмотрелся. Квартира была довольно бестолково обставлена, но все вещи были хорошими. Мелькнула в комнате стенка, сверкнула искорками хрусталя люстра, в кухне высокий холодильник непривычного зеленого цвета. Хороший холодильник. Наверняка, там найдется бутылочка минеральной воды...— Вы уж меня извините, — сказал Пафнутьев, останавливаясь на пороге кухни. — Понимаю, что некстати...— Да ладно... Ваши уже приходили, тоже извинялись... А потом повезли на опознание.— Опознали?— Да, все в порядке, — она улыбнулась и Пафнутьев понял, что хозяйка слегка под хмельком. — Опознала, — она села на стульчик, втиснутый между стеной и маленьким столиком. Механически передвинула сахарницу, чашку. — Садитесь, чего стоять... В комнате полный бардак, лучше здесь посидим... Чаю выпьете?— Лучше водички, если, конечно, найдется.— Найдется. А как насчет водки? — она в упор посмотрела на него, вскинув тонкие изогнутые брови.— Можно и водки, но как-нибудь в другой раз. Служба... Прошу простить великодушно.— Как хотите. А я с вашего позволения пригублю, — Лариса поднялась, вынула из холодильника бутылку нарзана, и Пафнутьев не смог сдержать внутреннего стона. Вынула и початую бутылку водки, и хорошей водки, отметил следователь, “Сибирская”. В продаже таких нет и, наверно, уж не будет. Поднявшись на цыпочки, Лариса взяла с полки два тонких стакана. Пафнутьев заметил — кроме халата на ней не было ни единой одежки. Откуда-то возникшим в ее руке ножом открыла “Нарзан” — он завороженно смотрел, как под действием небольшого взрыва рванулись вверх мелкие пузырьки. Наполнив его стакан, Лариса почти столько же налила себе водки. Пафнутьев удивился, но промолчал. Вода оказалась холодная, острая, и он почувствовал, как что-то оживает в нем. Лариса выпила так же спокойно, до дна. И отставила стакан, немного помедлив, словно прислушиваясь к себе.— Пейте еще, — она поймала стыдливо брошенный на бутылку взгляд Пафнутьева. — Там такая жара... Пейте, я еще открою, если захотите.— Спасибо. Скажите, Лариса, как вы объясняете происшедшее?— Чушь какая-то. Не знаю, что и думать. Пафнутьев внимательно посмотрел на женщину и согласился со всем, что сегодня услышал о ней. Действительно, во взгляде у нее была игра, которую можно было назвать и блудом. Но сейчас все было подавлено горем. Вспомнил слова Ерцева, странные слова... Когда ей сообщили об убийстве, то первое, что он произнесла, было — “убили все-таки..."— Может быть, у него завелись враги, недоброжелатели? — спросил Пафнутьев.— Да какие враги! Он же водитель.— Никто не угрожал ему? Возможно, были какие-то звонки, письма...— Мне об этом ничего не известно.— Знаете, о чем я подумал... Ведь для того, чтобы убить водителя, вовсе не нужно устраивать такой фейерверк в центре города. Он бывает в поездках, на дальних дорогах, в стороне от жилья... Там куда удобнее. А тут... Наши просто ошалели от такой наглости.— Вам виднее, — Ларса добавила себе “Сибирской”. — Вам виднее, — и медленно выпила. Но заметил, все-таки заметил Пафнутьев настороженный взгляд, который она бросила на него поверх стакана.— Говорят, будто Николай Константинович написал какое-то письмо в милицию...— Письмо? — удивилась Лариса. — В милицию?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140