..Но водитель директора — не просто шофер, это доверенное лицо, помощник, хранитель семейных и деловых тайн своего шефа. Вряд ли он мог связаться с какой-то шелупонью, у них не могло быть общих дел, интересов, конфликтов... Но чтобы вот так, с мотоцикла, на ходу, влепить в грудь заряд из обреза, который к прицельной стрельбе вообще не приспособлен... Сноровка нужна. Хладнокровие. Натасканность... Нет, это не подростки. Те увлечены скоростью, самими собой и подружками, которые повизгивают за спиной на крутых виражах.«В то же время, — продолжал бормотать про себя Пафнутьев, — мы должны признать, что на подобное не идут без предупреждений. Наверняка чего-то от него добивались и лишь убедившись в бесполезности, могли пойти на крайние меры. Если, конечно, это не шалость, не картежный проигрыш, не риск ради риска...»Оперативники ушли, получив задание. Жена, дети, работа, начальство, автобаза, собутыльники, любовницы, слабости и увлечения — все это должен был проработать Манякин, сам вызвался. Ерцеву достались рокеры, моторынок, дорожники, гаишники. В конце концов, надо плясать от того, что мотоциклисты — люди дорог, и появилась у них последнее время забава — стрелять на ходу из обрезов по дорожным знакам. Вокруг города не осталось ни одного не расстрелянного знака. А в таких случаях происходит неизбежное — рано или поздно шалунам надоедает стрелять по бессловесным жестянкам, хочется кой-чего острее, рисковее."Но среди бела дня! — который раз воскликнул про себя Пафнутьев. — Вот загадка! Вот что не вписывается ни в какую схему! Рокерная публика смела и отчаянна в стае, среди своих.” Ему приходилось иметь дело с этими бесстрашными владыками ночных городов — когда они в стае, к ним лучше не подходить, друг перед дружкой выпендриваются. А один на один — и смотреть не на что. Трусоваты.Есть надежда, что у Худолея получатся снимки протектора. Но они заработают, когда найдется мотоцикл. А это непросто, мотоциклисты носятся без номеров, крадут машины друг у друга, одалживают, меняются колесами, шлемами, колясками...Что еще? Худолей настрогал с забора щепок — на них могут обнаружиться следы мотоцикла, ворс от куртки, кровь... Но все обретет доказательный смысл лишь с появлением подозреваемого... Вот тогда обследуем его, определим группу крови, с пристрастием осмотрим мотоцикл...А пока... Полная неопределенность.Но надо что-то доложить Анцыферову. Мечется, наверно, по кабинету в ожидании новостей. Уж если его потревожили сверху, не успокоится, пока не доложит о победе. Очень любит докладывать о всевозможных свершениях. И правильно, это надежный путь наверх. Пусть о неудачах и срывах докладывают другие. Анцыферов прекрасно знает, что отсвет провала неизбежно ложиться тенью на человека, который сообщил о нем. Не зря древние правители казнили гонцов, приносящих печальные вести. * * * По дороге Пафнутьев решил заглянуть еще в одно место — был у него заветный человек, с которым ему было необходимо переброситься несколькими словами, чтобы вернуться в мир естественных понятий, далеких от кровавых происшествий. Это был Аркадий Халандовский, носитель здравого и насмешливого отношения к чему бы то ни было. Если он и приворовывал, то даже с неким чувством правоты, полагая, что обязан это делать, чтобы не выглядеть белой вороной. Он мог быть щедрым и не скрывал того, что это недорого ему обходится. Халандовский знал многих влиятельных людей в городе и далеко не со всеми у него были добрые отношения. Но вел себя осторожно, на рожон не лез, храня чужие тайны и собственное благополучие.Подойдя к небольшому гастроному, занимавшему первый этаж жилого дома, Пафнутьев воровато огляделся, втянув голову в плечи, сразу сделавшись меньше и зависимее. В магазине, не оглядываясь по сторонам, прошмыгнул мимо продавца и скрылся за тощей картонной дверью. Продавщица покосилась на него, но, видимо, повадки Пафнутьева отвечали ее представлениям & людях своих, надежных, и она даже не спросила, кто он, куда направляется и вообще по какому такому праву проникает на запретную территорию.А Пафнутьев бочком, бочком, как это делают люди невысокого положения, но пользующиеся благосклонностью торговых, транспортных, гостиничных и прочих служб, мимо ящиков, коробок, банок протиснулся к двери, на которой была прикреплена маленькая фанерная дощечка с надписью: “Директор А. Я. Халандовский”. Осторожно толкнув дверь, с выражением шаловливым и самую малость заискивающим, Пафнутьев заглянул внутрь, готовый тут же уйти, если окажется некстати.— А я — Пафнутьев, — сказал следователь.— А я — Халандовский, — улыбнулся смуглый мохнатый мужчина. Это была их обычная форма приветствия. Произнося “А я — Халандовский”, он просто называл свои инициалы и фамилию. — Заходи, Паша, рад тебя видеть, — полноватый директор, влившийся в затертое кресло, сделал попытку подняться, но тут же снова упал на сиденье. — Что-то давно тебя не видеть? Все ловишь?— Ловлю, Аркаша, ловлю! Без сна и отдыха.— Садись, отдыхай... — Халандовский приглашающе махнул рукой в сторону свободного стула. — Слышал, у нас тут на углу сегодня утром ахнули одного?— Вся прокуратура гудит об этом! Начальник милиции с утра прокурору нагоняй дал, — Пафнутьев сознательно выдавал служебную тайну. И Халандовский, конечно, оценил доверие следователя. — Кого ахнули, Аркаша?— Лукавишь, — усмехнулся Халандовский. — Уж если в дело вмешался генерал Колов, если твой недоделанный Анцыферов тебя ко мне посылает...— Сам пришел, — успел вставить Пафнутьев. — Никто не посылал.— Тогда ладно... А кого порешили при ясном солнце и скоплении народа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140