.. Тут другой механизм сработал...Фырнин? Его появление, конечно, ускорило процессы. Но — только ускорило. Не более.А может, в самом деле чистая автомобильная авария? Чего не бывает... Но как оказался угнанный грузовик на глухой трассе в блатном дачном поселке? А ведь он уже ехал оттуда! Грузовик ехал не из города! То есть, речь идет не о пьяной безрассудной гонке. Самый простой вывод может быть таким... Грузовик действительно угнали, уехали за город, затаились в уютной рощице и выжидали. С помощью нынешних радиосредств нетрудно предупредить о приближении цели... Водитель заводит мотор, выезжает на дорогу, а тут навстречу собственной персоной мчится Илья Матвеевич... Здравствуйте, Илья Матвеевич!И все. После этого водитель протирает руль и рычаги, чтобы не оставить отпечатков пальцев, и спокойно идет на дорогу, где его поджидает другая машина. И вопрос заключается только в одном — оставят ли в живых этого удачливого исполнителя?Войдя в кабинет, Пафнутьев попал на самое интересное — Дубовик допрашивал красивую подружку Заварзина. Молодой женщине было неуютно в этом маленьком помещении, заваленном следами прошлых преступлений, стул тоже для нее был маловат, он скрипел, шатался, зажатый между батареей и сейфом, но в глазах Дубовика, в его знаменитом носе, налитом какой-то таинственной силой, было столько искреннего сочувствия, что вряд ли бедная красавица замечала бытовые неудобства помещения. Замечательный психолог Дубовик перед важными допросами всегда на видном месте небрежно оставлял высохшую человеческую руку — он давно заметил, что глядя на нее, врать почти невозможно.— Боже, — стонал Дубовик, заглядывая женщине в глаза снизу вверх, — неужели все произошло при вас? Как же вы вынесли?! — в этом месте женщина зарыдала, уже не сдерживаясь. — Тебя все время добивается какой-то молодой человек, — сказал Дубовик.— Он не назвался?— Нет... Но сдается мне... Не тот ли это парнишка, которого ищет вся милиция города.— Да? — изумился Пафнутьев. — Обещал еще звонить?— Не обещал, но, думаю, позвонит.— Ну что ж, — Пафнутьев в задумчивости посмотрел на человеческую руку, от которой безуспешно пыталась отодвинуться заварзинская красотка. — Ну что ж, буду ждать.Он снова попытался состыковать происшедшие события в какую-то связную цепочку.. Убийство Пахомова... Тут все ясно. Человек вынес сор из избы, в которой сам долго жил и кормился. Он мешал. Его нужно было убрать. Все правильно, так и должно быть. Исход мог быть иным, но суть не менялась. Идем дальше — с перепугу прокалывается один жидковатый боевичок. Он называет фамилию, произносить которую вслух не стоило. И здесь смертельного исхода могло не быть. Посоветовали бы ему исчезнуть на годик — этого было бы вполне достаточно. Но, видимо, какая-то нервозность охватила банду... Нервозность? — Пафнутьев вскинул брови, склонил голову к одному плечу, к другому. — Из-за чего? Следователь, который ведет дело, то есть, я, Пафнутьев, можно сказать, выключен. У меня, правда, появились кое-какие подозрения... Но для них это не очень опасно. Мало ли какие мысли появляются у кого...И вдруг загадочное убийство Заварзина. Неужели эта красавица так нехорошо с ним поступила? Вряд ли. Не верю. Ей в таком случае не было надобности вызывать скорую и милицию, достаточно запереть дверь и выйти. И никто бы месяц ни о чем не догадался, пропал Заварзин и пропал. А по ее вызову скорая приехала, когда он еще остыть не успел, то есть, где-то через пятнадцать минут. Она сказала, что слышала грохот...— Скажите, — неожиданно обратился Пафнутьев к женщине. — Эта табуретка в комнате... Она всегда там стояла, или ее время от времени заносили?— Табуретка? — она удивленно посмотрела на Дубовика — Не знаю...— Может быть, он пользовался ею, когда забирался в шкаф, там у него высокие полки... Или на антресолях что-то брал... Или лампочки в люстре менял... Вспомните?— Знаете... Мне кажется, — медленно заговорила женщина, так медленно, что Дубовик уже решил было перебить ее, но Пафнутьев успел приложить палец к губам. — У меня такое впечатление, что Саша забирался на табуретку, когда курил... — она преданно посмотрела на Пафнутьева.— Это интересно! — воскликнул он с воодушевлением, хотя ничего не понял. — Получается, что курить он мог только на возвышении? А сидя, лежа, стоя не мог?— Мог, конечно, — с облегчением улыбнулась женщина. — Но дело в том, что я запрещала ему... Ну, в смысле, просила не курить в комнате. Не переношу дыма. У каждого бывают свои заскоки, у меня вот такой. Саша покурит в комнате, а я прихожу через день и не могу в комнату войти... Воняет.— А что менялось, когда Заварзин забирался на табуретку?— Менялось, — женщина была, видимо, довольна тем, что сможет доказать свою правоту. — Он в форточку дым выпускал. Затянется, а дым выдыхает на улицу. Становится на табуретку, отодвигает штору, открывает форточку...— Мне кажется, в протоколе нужно очень подробно записать этот рассказ свидетельницы — как курил Заварзин, куда забирался, какую штору отодвигал в сторону.— Но кто-то должен был знать об этой его привычке, — с сомнением проговорил Дубовик. — И у кого-то было много времени, чтобы дождаться, пока Заварзин решит закурить, пока заберется на табуретку, отодвинет штору в сторону...В этот момент раздался телефонный звонок.Пафнутьев снял трубку.— Да! — сказал он. — Слушаю!Андрей чувствовал, что все больше теряет самообладание, он словно бы впал в какую-то странную истерику, когда каждый поступок оказывался неожиданным и непредсказуемым, когда личная безопасность уже не имела значения, даже наоборот — то, что он подвергался опасности, словно в чем-то оправдывало его, снимало с него часть вины.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140