— пошутил Анцыферов, но шутка оказалась настолько прозрачной, что он сам устыдился и, чтобы сгладить промах, похлопал Пафнутьева по руке, дескать, мы-то с тобой прекрасно друг друга понимаем.— Самые способные в отпуск летом ездят. Вон, половина кабинетов пустые. В командировки, на совещания разные... Благодарности получают, а то и ордена. Я не прав?— Прав, как всегда! — ответил прокурор с легким раздражением. — Дадут и тебе орден. Если заслужишь.— Спасибо. Буду стараться.Против желания Анцыферова разговор получался тяжелый, с какими-то обидами, с намеками на что-то недополученное. Не любил он такие разговоры, не было в них легкости, понимания с полуслова, готовности пойти навстречу, помочь.— Значит так, Паша... Человека застрелили час назад прямо на улице. На пересечении Карла Маркса и Миклухо-Маклая. Проезжали двое на мотоцикле и на ходу, из обреза, картечью... Представляешь? Ужас. Собрался народ, шум, крики, в наш адрес слова нехорошие прозвучали...— Что-то новенькое, — с интересом проговорил Пафнутьев.— Да, я тоже ничего похожего не помню. Было-было, но такого... Ни в какие ворота.— Кого убили?— Водитель. Некий Пахомов.— Где-то я слышал эту фамилию...— В прошлом личный шофер Голдобова — начальника управления торговли.— Да? — Пафнутьев первый раз за все время разговора в упор посмотрел на прокурора, причем, с таким неподдельным изумлением, что тот ощутил неловкость, будто по неосторожности оплошал, брякнул что-то неуместное. Так оно, в общем-то, и было, Анцыферов спохватился, настороженно взглянул на следователя — понял ли тот его промашку? Но Пафнутьев сидел сонно-недовольный и, похоже, это его настроение было вызвано лишь свалившейся нервотрепкой с расследованием убийства.— Значит, договорились, — Анцыферов поднялся, неуловимым движением одернул жилет, вышел из-за стола. — Отправляйся немедленно на место происшествия. Вернешься — расскажешь во всех подробностях.— Так уж и во всех, — Пафнутьев тоже поднялся, неловко выпрямился у стола.— Дело шумное. Никаких заявлений журналистам телевизионщикам... Молчать ты умеешь, я знаю.— У меня на сегодня люди вызваны, — Пафнутьев не пожелал услышать похвалу. — Как с ними?— Отменяй все допросы, запросы... Понял? Отменяй.— Было бы ведено, — Пафнутьев пожал плотными плечами, скучающе посмотрел в окно, — А что... Уже кто-то вел следствие?— Убийство совершено час назад! — отчеканил Анцыферов. — Какое может быть следствие? Что ты несешь?!— Так это... Если тебе, Леонард, уже известно, что стреляли из обреза, что в патронах были не пули, не дробь, а картечь, что убийц было двое, они на мотоцикле, если тебе известно, что убит водитель Голдобова... Я и подумал... Чтобы собрать такие сведения, нужно хорошо поработать.Анцыферов смотрел на собеседника в полнейшей растерянности, но лицо на всякий случай старался держать усмешливое, как бы жалея непонятливого Пафнутьева. И мелькнула опасливая мыслишка — не ошибся ли он, подключив к расследованию этого человека? Но тут же успокоил себя — Пафнутьев просто запомнил то, что он сам, Анцыферов, ему рассказал.— Паша, — прокурор взял Пафнутьева под локоток, проводил к двери, — Паша, что мне успели сказать, то я тебе и передал. Поможет — буду рад. Окажется информация ложной — извини, дорогой. Ты уж меня не подведи, прошу. А за мной, как говорится, не заржавеет. Понимаешь.. Колов звонил, — сказал Анцыферов и сразу пожалел об этом.— Колов? — встрепенулся Пафнутьев и осторожно высвободил локоть из прокурорских пальцев. — А он-то при чем? Ему какое до этого дело?— Паша! Он же начальник милиции города'.— Что же, он по каждому убийству звонит? — с подозрением просил Пафнутьев.— Через одно. Понял? Если по одному не позвонит, то уж по следующему — обязательно. Все! Иди. Не теряй времени, его уже и так потеряно достаточно.— А эти... Оперы и прочие?— Все уже там. Ты вот только никак не соберешься, все дурью маешься.— Обижаете, Леонард Леонидович!— Катись! — и Анцыферов закрыл за Пафнутьевым дверь. Он знал — ничто так не поощряет подчиненных, как доверительная грубоватость начальства. А если еще по доброте душевной и словечко непечатное ввернуть, то некоторые просто захлебываются от счастья и приобщенности к чему-то высокому. Знал, потому что сам из таких, сам бывал польщен, услышав мат из начальственных уст.Вернувшись к столу, Анцыферов в рассеянности побарабанил пальцами по телефону, отбросил, подвернувшийся карандаш и замер, уставившись в окно. Что-то ему не понравилось в разговоре с Пафнутьевым, что-то насторожило. Отточенное годами чутье отметило не то слово какое, не то взгляд... Пафнутьев спросил о следствии, не проведено ли уже следствие... Правильно спросил, не лезь, Леонард, раньше времени со своими познаниями. Но ведь я лишь передал слова Колова... Все равно нехорошо получилось. Но, с другой стороны... Пафнутьев понятия не имеет, что именно сообщил Колов, а тот мог узнать подробности от участкового, который уже успел побывать на месте преступления. Дальше... Пафнутьев удивился звонку Колова... В самом деле, зачем тому звонить прокурору из-за какого-то убийства, если их на день случается по несколько? Мало ли, кого удавили, утопили, угробили..."А, ерунда! — мысленно отмахнулся от собственных сомнений Анцыферов. — В конце концов, Пафнутьев он и есть Пафнутьев. И не более того. Специалист по семейным скандалам и отчаянный борец с самозастройщиками. Все! Иди, мальчик, гуляй! А может, позвонить Колову? Нет, совсем ни к чему. Он попросил об одолжении? Я выполнил просьбу. Назначил на расследование человека, который никогда убийствами не занимался. Так что и ты, Колов, иди гуляй.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140