Добрый вечер. Звонит Пафнутьев.— Кто? — растерянно спросил Голдобов, но тут же, совладав с собой, воскликнул уже другим голосом. — Неужели вы когда-нибудь оставите меня?— Боюсь, не скоро. Погиб ваш друг...— Поймите, не был он мне другом! Он работал у меня и только!— Вы кого имеете в виду, Илья Матвеевич?— То есть, как кого?! Пахомова.— А я — Заварзина, — негромко, но внятно произнес Пафнутьев.— Не понял? — произнес Голдобов, но голос его дрогнул, он боялся поверить в то, что услышал. Именно это Пафнутьеву и нужно было узнать — известно ли Голдобову о смерти Заварзина. — Простите... Вы не оговорились?— Нет.— Что с ним?— Разбираемся.— Где он?— У себя в квартире, — Пафнутьев не мог не отметить четкость вопросов, которые задавал Голдобов. Среди них не было пустых. Все по делу.— Я могу приехать?— Вы хотите?— Если не возражаете.— Не стоит, Илья Матвеевич. Наши хлопоты... Они еще продлятся какое-то время. Да и зрелище не из приятных...— Он мертв?— Да.— Как это случилось?— Выстрел в лицо. Навылет. Стон, раздавшийся из трубки, еще раз убедил Пафнутьева — Голдобов не играет, он действительно в ужасе.— Илья Матвеевич, если позволите, один вопрос... Есть такой человек... Женщина. Назвала себя Дашей... Именно она сообщила о происшествии. Она тоже здесь. Ей немножко плохо... Вы ее знаете?— Красивая, крупная, светлая, загорелая? — спросил Голдобов.— Да, именно такая.— Последнее время Заварзин часто виделся с ней. Можно сказать, что он виделся только с ней.— Ее стоит подозревать?— Послушайте, вы же сами сказали, что она вас вызвала!— И все-таки! — настаивал Пафнутьев.— Я бы не стал ее подозревать... У них слишком далеко все зашло и... И все, как бы это сказать... Простите, я сбиваюсь... У них все было безоблачно. Нет, оставьте ее в покое. А что, разве больше некого подозревать?— Найдем, Илья Матвеевич, — сказал Пафнутьев. — Всего доброго. Утром буду у вас.Пафнутьев озадаченно крутнул головой и, поставив телефон на диван, прошел на кухню. Светловолосая девушка сидела на слишком маленькой для нее кухонной табуретке и неотрывно смотрела в стенку прямо перед собой.— Опять я, — сказал Пафнутьев, присаживаясь рядом. — Даша, не думайте, что я вас не понимаю. Но я обязан что-то делать, вы уж простите. Просто я обязан куда-то мчаться, ловить, хватать... Поднатужьтесь, пожалуйста, ответьте на два-три вопроса, и я уйду. Идет время, Даша, и злодей уходит все дальше. И поймать его все труднее... Задам вопрос, ладно?Девушка кивнула и только по этому ее жесту он убедился, что она его слышит.— Сколько вас было в квартире?— Двое.— И никого больше, ни единой души?— Только двое.— Кто-то входил, уходил, посещал вас... Почтальон, слесарь, милиционер... Обычно эти люди не вспоминаются..— Никого не было.— Вы что-то затевали на этот вечер?— Ужин... — она беспомощно махнула рукой. — Ужин... — Даша обвела глазами кухню, где все стояло в неприкосновенности — тушка кролика и две бутылки сухого вина.— Заварзин никуда не торопился?— Нет... У нас долго не получалось встретиться, он все время был занят, а сегодня сам позвонил... Давай, говорит, повидаемся... Давай, говорю... Он сказал, что у него все есть, брать ничего не надо... И действительно — вино, мясо, сыр, рыба...— А почему вино не в холодильнике? — спросил Пафнутьев. — Белому вину положено быть в холодильнике. Тем более в такую жару...— Оно и было в холодильнике... Я его вынула, уже на стол собиралась поставить... И слышу — в комнате грохот...— Грохот?— Ну, да... Такой, когда, знаете, падает человек... Я бросилась в комнату, а он катается... И это... умирает, — она обхватила лицо руками.— А выстрел? Выстрел не слышали?— Не было выстрела.— Да, — Пафнутьев был явно озадачен. — Может быть, тихий... Вроде щелчка... А?— Не слышала... А вот грохот был... Я бросилась к нему, думала, что он упал и ударился, но когда перевернулся лицом вниз, я увидела затылок... Там сплошная дыра...Пафнутьев помолчал, давая возможность Даше справиться с рыданиями, прошел в комнату, еще раз все осмотрел, и взгляд его упал на опрокинутую табуретку. Он только сейчас увидел ее. Табуретка была явно лишней в этой ухоженной дорогой квартире. Мягкая мебель, полированные поверхности, золотистые шторы, видеотехника... И табуретка. Он подошел к ней, присел на корточки и, не прикасаясь, начал рассматривать. Нет, ничего особенного он на ней не увидел.— Грохот, — проворчал он вслух, — надо же, она услышала грохот... Если я сейчас упаду, никакого грохота не будет... Упадет мешок с травой и только... Грохот может произвести табуретка, если ее хорошо грохнуть об пол... Или человек. Если, опять же, грохнется с высоты... Виталий, — обратился он к Худолею, — сделай, будь добр, снимочек от двери к окну, только, понимаешь, чтобы захватить всю комнату, я знаю, есть у тебя такой широкозахватный объектив.— Будет чуть искривлено... Не страшно?— Ничего... Главное, чтоб все на одном снимке. Усек?Пафнутьев снова прошел на кухню. Дашу он застал в той же позе — она сидела, закрыв лицо ладонями.— Опять я, — сказал он, присаживаясь, — Даша, милая... Простите за настырность... Вот вы мне сказали, что, дескать, первая ваша мысль была, что он упал и ударился...— Мне так показалось.— А откуда он мог упасть?— Не знаю... — она первый раз посмотрела на Пафнутьева заплаканными глазами. — Почему-то подумалось.— И вы не поссорились?— Нет, — она покачала головой. — Когда долго не видишься, какие ссоры...— Долго — это сколько?— Наверно, больше недели не виделись.— Давно знакомы?— Около года... Мы на корте познакомились... Но... Как вам сказать... Это было мимолетное знакомство. И только месяц назад мы стали...— Понимаю. А замуж он вам не предлагал?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140