.. Угадал? — усмехнулся парень, показав железные зубы.
— Почти.
Двери резко раздвинулись в стороны, обнажая проход в тамбур. Напирая и толкаясь, люди рванули в вагоны, хотя знали, что можно бы и не торопиться, что на начальной станции места хватит всем. Но привычно пробуждалась в каждом боязнь оказаться обманутым, обмишуленным, обойденным.
— Сюда, — парень суматошно затащил человека с сумкой в первое же купе.
Причем сам поставил сумку у прохода так, чтобы никто больше не смог сесть рядом.
Радостно-суетливыми движениями он достал из кармана водку, вынул стаканчик, складывающийся из нескольких пластмассовых колец, из другого кармана — завернутый в целлофановый пакетик соленый огурец.
— Хозяйственный ты мужик, — озадаченно проговорил человек.
— Тебя как звать-то?
— Виталий.
— А меня Вася. Значит, так... Сначала ты, а я потом... — Вася налил полный стакан водки, протянул Виталию. — Давай... А то сейчас сквозь кольца просочится... Давай.
Виталий взял стаканчик, прикинул емкость — в нем было не менее ста пятидесяти граммов. Доза приличная, учитывая, что день только начинался.
— Ну, ладно, — вздохнул обреченно. — Раз уж так вышло... Придется выпить.
— Почему придется?! — возмутился Вася. — Ты с радостью выпей, с радостью!
Чтоб дух перехватило от восторга! Чтоб слезы из глаз! Чтоб вагон вздрогнул от зависти! — еще не выпив, он уже, кажется, начал пьянеть, счастье предстоящего хмеля уже охватило его.
Виталий выпил, хрустнул огурцом — неплохим оказался огурец, домашней засолки, не отравленный уксусом, солью, дурными специями. Внутри у него запылало чем-то нестерпимо сладким, жгучим, и все те горести, которые бродили в нем, отравляя сознание, мгновенно сгорели в этом священном огне. В глаза его начала просачиваться жизнь.
— Сколько должен? — спросил он.
— Тю! Дурной! — ответил Вася и опрокинул свой стаканчик. — Следующий раз ты меня угостишь.
— Долго ждать придется.
— А ты не пужай, я тебя тут частенько вижу по утрам... А нет, так и подожду, — ответил Вася весело, ему тоже похорошело. — Не к спеху. Все... Будь здоров!
— Что, уже? Так быстро?
— Малые Вяземы... Моя остановка. Одному хмырю дачу строим. Это... — Парень оглянулся. — Если плохо заплатит, — он еще раз оглянулся, — пустим петуха.
— Это как?
— Сожжем! — свистяще прошептал Вася. — Понял? Дотла! То-то будет весело, то-то хорошо! — В последний момент он успел выскочить в раскрытые двери, уже с перрона махнул рукой.
Виталий выглянул в окно — действительно, это были Малые Вяземы. Большие алюминиевые буквы, укрепленные на трубах, проплыли перед самым его лицом. Он взглянул на часы — девять восемнадцать. Их пьянка продолжалась ровно три минуты.
— Рекорд, — усмехнулся про себя. Передохнув несколько минут и дождавшись, пока в организме стихнет шторм, поднятый хорошей дозой водки, Евлентьев, да, именно такая была у него фамилия, Евлентьев решил, что пора приступить к работе.
За это время электричка проскочила Дачное, в окне мелькнуло название следующей станции — Жаворонки. Часы на платформе показывали девять двадцать пять.
Поднявшись со скамейки, Евлентьев запустил руку в сумку и вынул книгу в красочной обложке.
— Уважаемые граждане пассажиры! — громко произнес он, стараясь пересилить грохот несущейся электрички. — Вашему вниманию предлагается потрясающий роман Леонида Словина! Кровавая схватка мафиозных группировок! Главного бандита утопили в говне! Авторитеты расстреляны в ресторане! Милиция, банки, высшая власть в преступной связке! Книга издана в прекрасном твердом переплете, отлично прошита, снабжена суперобложкой! А ее цена... Внимание... — Евлентьев сделал паузу и обвел скучающих пассажиров горящим взором, словно собирался сообщить о чем-то грандиозном. — Ее цена, вы не поверите... Мы работаем напрямую, без посредников, поэтому цена чисто символическая! Пятнадцать тысяч рублей. Не жалейте этих денег! Сходить в туалет на Белорусском вокзале стоит пять тысяч рублей...
— Три тысячи, — поправил его мужичок, неотрывно глядя в окно.
— Три тысячи — это, папаша, по малому сходить, только по малому! А если по полной программе, да еще с туалетной бумагой, да если еще разрешат от глаз людских дверцей отгородиться, то все пять тысяч!
Евлентьев слегка захмелел, и слова сыпались из него не совсем привычные, но, как ему казалось, достаточно убедительные.
— Действия происходят в Москве, Бухаре, Лондоне и... — он опять сделал паузу. — Да, граждане, да! В государстве Израиль. Там решаются судьбы наших героев! Известнейший, талантливейший писатель Леонид Словин специально проник в это опаснейшее государство и без документов, без средств к существованию прожил там не один год, собирая материал для этой потрясающей книги!
— Бедняга, — обронил все тот же мужичок с пухлым красноватым лицом и такими же пухлыми красноватыми руками.
— Но зато он все вскрыл, и тайн для него в этом преступном мире больше нет.
Если вы купите эту книгу, не будет тайн и для вас!
Евлентьев обвел сияющими глазами тусклый вагон электрички с немытыми окнами, перекошенными дверями, с мусором под лавками и грохочущими при торможении пустыми бутылками в проходе. Еще не проснувшиеся пассажиры отводили от него глаза, смотрели в окна, притворялись спящими или попросту вперяли припухшие после ночи глаза в газеты, не видя ни строчек, ни снимков, — на них вроде бы выздоравливающий президент улыбался из последних сил и, грозя недругам, потрясал в воздухе усохшим кулачком, который совсем недавно, совсем недавно был красным, мясистым, налитым кровью и властью.
— А еще позвольте вам предложить прекрасно изданный, в твердом переплете, прошитый белыми шелковыми нитками любовный роман Селены Сосновской «Плоть и кровь».
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11