Если бы Джин его узнала, она бы с ним — или с ней — поздоровалась, и покушение просто не состоялось бы.А если бы она попала под машину, шансы, что она кого-то узнает, равнялись бы, мягко говоря, нулю.Третье покушение произошло здесь, в бассейне, и я не могу себе простить, что опростоволосилась, тем более что сама этого покушения ждала. Ждала — и молилась, чтобы оно не произошло. Однако произошло — прямо у меня под носом. Джин спасла только ее счастливая звезда. И снова я не знала, кого подозревать. Но этот случай укрепил подозрения, которые были до тех пор лишь мерзкой догадкой.Случай в бассейне доказал, что убийца дошел до крайности. Чем больше «происшествий» происходило с Джин, тем меньше они походили на несчастные случаи. Причем в третий раз убийца очень рисковал, что его узнают. Из всего этого я могла заключить лишь одно — преступнику необходимо во что бы то ни стало заставить Джин замолчать. Вероятно, она представляла для него такую опасность, что он готов был пойти на риск и снова привлечь внимание полиции к небольшому кругу людей — к Семи Грешникам, как окрестил вас Энди.— Минутку, — прервал ее Сковил, — разрешите мне указать на одно слабое звено в цепи ваших блистательных рассуждений. Вы утверждаете, что преступнику нужно было убрать Джин, так как она что-то знала. А может быть, он просто принадлежит к тому странному типу людей, кому убийство доставляет удовольствие? Разве эти преступления не мог совершить какой-то маньяк, который ненавидит студентов, или иностранцев, или кого-нибудь еще в том же роде?Жаклин кивнула. Джин заметила, что она избегает встречаться со Сковилом глазами.— Разумеется, я допускала и такую возможность. Но полиция исключила из числа подозреваемых туристов, находившихся в церкви, когда убили Альберта. И в этом случае, и при третьем покушении на Джин на месте преступления были лишь наши студенты. Прибавьте к этому, что Альберта нашла Джин, что именно ей он пытался что-то сказать, и мне кажется, вы согласитесь — вывод напрашивается сам собой.Она замолчала, вежливо дожидаясь ответа. Но Сковил пожал плечами и откинулся на спинку стула.— Поэтому, — продолжила Жаклин, — я хочу вернуться к тому, что отличает Джин от остальных. Говорить с ней Альберт не смог, но он пытался что-то передать. Прежде чем умереть, он начертил в пыли какой-то знак. Кроме Джин, этого никто не видел. Возможно, он был преднамеренно стерт, но более вероятно, его невольно уничтожил сам Альберт, корчась в агонии. Словом, Джин была единственной, кто видел написанное Альбертом.— Это она так говорит! — выкрикнула Дейна. В ее голосе звучала откровенная враждебность.— Да, так она говорит, — повторила Жаклин. — Конечно, нельзя сбрасывать со счетов, что Джин могла солгать. Только зачем? История, правда, знает убийц, которые старались привлечь к себе всеобщее внимание, то ли от самонадеянности, то ли от настоятельного стремления быть на виду, чтобы оставаться в курсе происходящего. Однако это глупо. Умный убийца предпочтет, чтобы тело обнаружил кто-то другой, и постарается держаться в тени. Но давайте предположим, что Джин принадлежит к тому странному психологическому типу, о котором я только что говорила. И тогда зачем ей настаивать на фактах, которые лишь усиливают подозрения против нее и подрывают версию преступления, которую она пыталась создать? Ведь несомненно одно — убийца хотел, чтобы смерть Альберта выглядела как самоубийство. Если убийца — Джин и последнее послание своей жертвы она попросту придумала, то она сочинила бы что-то, поддерживающее версию самоубийства.Вот почему мне пришлось поверить словам Джин. Однако ее показания могли сбить с толку кого угодно! Мало того, что начертанное Альбертом не имело смысла, но Джин еще рассказала об этом каждому из вас, а также полиции. Я все время наталкивалась на это, как на каменную стену, — зачем было преступнику избавляться от Джин, если она и так всем обо всем рассказала?— Но может быть, кроме этого знака Альберт пытался сообщить что-то еще? Возможно, Джин рассказала не все, что знала.— Все, — прервала ее Джин. — Я же вам говорила — все!— Да, ты так говорила, и я тебе поверила. Представим, однако, что он написал не то, что ты рассказываешь. Ты могла бы это скрыть только по одной причине — сообщение Альберта выдает убийцу. Значит, ты лгала бы, если бы Альберт обвинял тебя или кого-то, кто тебе так дорог, что ради него ты пошла на ложь.Я допускала и такую возможность, но, как следует подумав, решила: тогда ты тем более должна была бы молчать. Ведь когда я нашла тебя, Альберт уже умер, у тебя было время стереть его каракули, и ты могла заявить, что нашла его мертвым. Ни у кого это не вызывало бы сомнений, полицейский врач и без того был удивлен, как долго Альберт прожил. Каждая гипотеза, казалось, возвращала меня к одному и тому же заключению: то, что ты говорила, — сущая правда. Сама нелепость твоих утверждений подтверждает их правдивость. Зачем придумывать то, в чем нет никакого смысла?Мне казалось, у меня в мозгу лопнет какой-нибудь сосуд, — устало сказала Жаклин, — так я ломала голову над этой несчастной цифрой семь. Каких только диких теорий я не строила! Я перебирала святых потому, что не могла забыть о навязчивой идее Альберта. Ведь святые не давали ему покоя и мне тоже. Но это ни к чему не привело; по крайней мере, к тому, чего я ожидала.Догадка осенила меня в тот день, когда мы были в катакомбах. Я вглядывалась в надпись на гробнице, и вдруг меня как громом поразило. Джин ведь никогда не писала число, она только называла его. Помните, как я набросилась на нее и испугала до смерти.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61