.. А может, я и не объективна: любимая подруга всегда казалась мне верхом совершенства.
О'Коннелл тут же распушил хвост, замурлыкал, в ход пошел полный набор чар – от веснушек до убаюкивающего ирландского говорка. Оставив мисс Мэри на попечении заботливого кавалера, мы с Вандергельтом нырнули в гробницу.
Черная дыра колодца исчезла под новыми мостками, и рабочие уже суетились у стены.
– А-а, вот и вы, – буркнул Эмерсон. – Хотел уж на поиски идти.
– Черта с два, профессор! Но я вас не виню: сам бы никого не стал ждать! Итак – с чего начнем?
Опущу археологические детали, любезный читатель; скажу лишь, что стену в конце концов пробили и первым в пролом заглянул – правильно! – Эмерсон. Мы с Вандергельтом, вытянув шеи и затаив дыхание, ждали профессорского приговора.
Эмерсон вздохнул.
– Что?! – не выдержала я. – Что там? Тупик? Пустой саркофаг? Да не томи же, Эмерсон! Мой муж без единого слова шагнул вбок. Еще один тоннель уходил в бездонные недра скалы. Он был наполовину забит мусором – не известняком, как первый коридор, а глыбами обрушившегося потолка вперемешку с позолоченными щепками от саркофагов и полуистлевшими останками мумий.
– Да... – вздохнул американец. – На усыпальницу не похоже...
Эмерсон качнул седой от пыли головой.
– Думаю, склеп использовали для других захоронений. Представляете, сколько нужно будет перетаскать и перебрать мусора?
– Так за работу! – воскликнул Вандергельт.
Глянув на него, Эмерсон не удержался от ехидной улыбки. Адская жара пещеры за каких-нибудь пятнадцать минут превратила светского франта в субъекта оригинальной, мягко говоря, наружности, которого не пустили бы на порог самого захудалого лондонского отеля. Слипшаяся от серого месива борода, короста на лбу и щеках... зато в глазах – море энтузиазма!
– Угу, – фыркнул мои муж. – За работу.
Вандергельт сбросил пиджак и закатал рукава.
IV
Солнце давно перевалило зенит и двинулось на запад. В ожидании неутомимых кладоискателей мм с Мэри очень мило поболтали о том о сем. Девушка на удивление стойко противилась моим тактичным расспросам об избраннике: все твердила, что никогда не выйдет замуж, и неважно, мол, кому отдано ее сердце. Я бы своего добилась, если бы наш женский тет-а-тет не нарушили два всклокоченных, взмокших оборванца.
– Уф-ф! – Вандергельт рухнул прямо на землю. – Прошу прощения у дам. Общаться с прекрасным полом в таком обличье...
– А что обличье? – возразила я. – Сразу видно – настоящий археолог. Вот, выпейте чаю, передохните. Как успехи?
– Извините... – пролепетала Мэри, с видимой неохотой поднимаясь на ноги. – Мне пора...
Карл тотчас подскочил:
– Позволите проводить мисс Мэри, герр профессор? Одну ее отпускать опасно...
– Вы мне нужны, фон Борк, – рассеянно отозвался герр профессор.
– Я провожу! – О'Коннелл одарил соперника торжествующей улыбкой. – Надеюсь, я не пропущу то, о чем шла речь вчера вечером?
– А о чем шла речь вчера вечером? – обернулся ко мне Эмерсон.
– Ну как же, – понизив голос, забормотал О'Коннелл, – сообщение... Последняя улика... Доказательство...
– Ах, доказательство! Так бы и говорили, а то какие-то идиотские недомолвки... Репортерский инстинкт, что ли? Все вы одинаковы, только и знаете, что шпионить да наушничать. Завтра, О'Коннелл, завтра. Отправляйтесь. Иди-ка сюда, Амелия. – Эмерсон отвел меня в сторонку. – Пибоди, ты тоже должна вернуться в Баскервиль-холл.
– Зачем?
– Мы катастрофически быстро движемся к развязке. Милвертон... тьфу! Баскервиль все еще в опасности. Присматривай за ним. Да, и разнеси по всему дому весть о курьере с решающей уликой.
Я воинственно скрестила руки на груди:
– Ты собираешься посвятить меня в свои планы, Эмерсон, или нет?!
– Как? Неужели ты сама не догадалась?
– Нормальному человеку не уследить за теми смертельными виражами интеллекта, которые заменяют мужчинам логику! – отчеканила я. – Ваш приказ будет исполнен, сэр, но только потому, что он совпадает с моими собственными планами.
– Огромное спасибо. – Эмерсон изобразил поклон.
– Всегда пожалуйста.
Мэри с репортером укатили в коляске мистера Вандергельта. Я их легко опередила, проскочив плато по горной тропинке. От удобнейшего и давно привычного пути через окно пришлось отказаться в пользу официального. Иначе как бы я сообщила всему дому о своем возвращении?
Во внутреннем дворике меня неожиданно тепло приветствовала хозяйка:
– О, дорогая миссис Эмерсон! Закончен еще один трудовой день? Поздравляю. Есть новости?
– Из области археологии. Вряд ли они вас заинтересуют.
– Когда-то интересовали... – вздохнула леди Баскервиль. – Я делила с Генри его радости и разочарования. А теперь горечь утраты окрасила все в черные тона. Можно ли винить меня за это?
– Никто и не винит. Будем надеяться, что краски снова заиграют. Вряд ли мистер Вандергельт расстанется с Египтом и археологией, и вас, естественно, ждут такие же радости и разочарования.
– Да-да, конечно.
– Что в Луксоре? Без проблем?
Вдовью печаль как рукой сняло:
– О да, все формальности улажены. Представьте, мне даже удалось выбрать кое-что вполне приличное... для этого захолустья, конечно. Не хотите взглянуть? Похвастаться обновками – это такое удовольствие для женщины!
Я уж было открыла рот, чтобы отказаться, но вовремя прикусила язык. Внезапному радушию леди Баскервиль должны быть причины. Какие?
Одну из них я, кажется, отгадала с порога спальни мадам. Пустые и еще не открытые коробки, оберточная бумага, платья, блузки, шляпки превратили апартаменты в модный магазин. Я и не заметила, как принялась перебирать одну вещь за другой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91