Джон терзал Писание. Львенок охотился за моими ногами, в качестве трофея ему неизменно доставались тапочки. Поскольку одну он уже благополучно сгрыз, я решила отдать ему на растерзание и другую. Бастет лежала на столе рядом с бумагами Эмерсона, глаза ее превратились в щелочки, а мерное мурлыканье тихим эхом разносилось по комнате. Словом, наше семейство погрязло в трясине бездействия и умиротворенности. Отвратительное состояние.
Я зевнула в очередной раз, потянулась и сказала:
– Пожалуй, съезжу-ка я в Каир.
Эмерсон отложил перо:
– Так я и знал! Пибоди, я запрещаю тебе шляться по базарам, выискивая убийцу. До сих пор все шло спокойно, и я не собираюсь...
– Не понимаю, что это тебе взбрело в голову. Мне надо сделать покупки, только и всего. Между прочим, посмотри на мои домашние туфли. Видишь, во что они превратились? Да и запасы висмута кончаются. Такое впечатление, что все до единого страдают желудочными коликами.
– Если бы ты так щедро не пичкала всех подряд этим мерзким зельем, оно бы никогда не закончилось.
Дружеская дискуссия развивалась своим чередом, когда нас прервал донесшийся снаружи окрик. После ограбления хранилища Абдулла взял на себя труд охранника. Каждую ночь либо он, либо один из его сыновей спал рядом с дверью хранилища. Этот поступок глубоко тронул меня, тем более что Абдулла по-прежнему опасался призраков и джиннов.
К дому приближались две фигуры. В свете факела, который Абдулла держал высоко над головой, я узнала наших друзей.
– Да это преподобный Сейс и мистер Уилберфорс! – воскликнула я радостно. – Какая приятная неожиданность!
– Неожиданно здесь только то, что они не заявились раньше, – проворчал Эмерсон. – Уже три или четыре дня никого не было, я даже чуть было не возомнил, что нас оставят в покое и позволят нормально работать.
Вскоре выяснилась причина появления гостей.
– Мы причалили сегодня утром в Дахшуре, – сообщил преподобный Сейс, – и провели весь день с мсье де Морганом. Поскольку утром мы вновь отправляемся в путь, то вечером решили навестить вас.
– Очень любезно с вашей стороны, – сказала я, на всякий случай пихнув Эмерсона локтем в бок. – Добро пожаловать в нашу скромную обитель!
– Не такую уж скромную, – улыбнулся американец, одобрительно оглядывая наше уютное жилище. – Вы обладаете подлинно женским талантом, миссис Амелия, придавать любому месту обжитой вид. Мои поздравления... О господи!
Уилберфорс отскочил как раз вовремя, чтобы не дать львенку схватить себя за ногу. Он вырядился в элегантные ботинки с кисточками, и вряд ли стоило винить юное и легкомысленное создание за интерес к новым веяниям в моде.
Я привязала львенка к ножке стола, а мистер Уилберфорс уселся в изрядном отдалении.
– Не тот ли это лев, что принадлежит баронессе? – спросил преподобный. – Мы слышали, он потерялся.
– Да, его нашел Рамсес.
Если ничего, кроме лжи, не остается, то приходится лгать, такова жизнь. Но сейчас я вовсе не лгала. Рамсес ведь и впрямь нашел льва, а вот где именно – это дело другое.
Разговор переключился на открытия мсье де Моргана. Эмерсон молча слушал, время от времени раздраженно покусывая губы.
– Нет никаких сомнений, – рассказывал его преподобие, – что южная кирпичная пирамида построена фараоном Аменемхетом Третьим из Двенадцатой династии. Мсье де Морган нашел несколько прекрасно сохранившихся гробниц, относящихся к тому периоду. Он уже внес огромный вклад в наши представления о Среднем царстве.
– Очень мило, – вяло отозвалась я.
После этого разговор затих. Даже у преподобного не хватило смелости спросить Эмерсона, как продвигается работа. Наконец мистер Уилберфорс сказал:
– Честно говоря, друзья мои, мы приехали сюда не просто так. Мы несколько обеспокоены вашей безопасностью.
Эмерсон напустил на себя оскорбленный вид:
– Господи, Уилберфорс, что вы имеете в виду? Я в состоянии защитить свою семью.
– Но неподалеку от вас случилось несколько тревожных событий. За день до нашего отъезда из Каира мы встретили молодого Дэвида Кэбота, который поведал нам о нападении на миссию.
Эмерсон презрительно хмыкнул:
– Вряд ли это нападение. Какой-то религиозный маньяк устроил костер у молельного дома, вот и все. Никто ведь не пострадал.
– И все же это зловещий знак, – настаивал Сейс. – А еще мистер Кэбот признал, что среди жителей деревни растет враждебность.
– А вы знакомы с братом Иезекией?
Уилберфорс рассмеялся:
– Я вас понял, профессор. Если бы я страдал пироманией, то дом этого господина спалил бы в первую очередь.
– Этим не шутят, Уилберфорс, – с укором заметил преподобный. – Я не питаю никаких симпатий к убеждениям и деятельности брата Иезекии, но мне не хотелось бы, чтобы кто-нибудь пострадал. Своим бестактным поведением эти люди бросают тень на всех христианских миссионеров.
Эмерсон довольно усмехнулся.
– Думаю, вы переоцениваете опасность, господа. Я внимательно слежу за ситуацией и могу вас заверить, что при мне никто не посмеет напасть на брата Иезекию и его сподвижников.
И он щелкнул зубами, а надо заметить, зубы у моего любимого супруга очень белые и очень острые. Преподобный Сейс лишь покачал головой.
Вскоре после этого оба собрались уезжать, уверяя, что они отплывают на рассвете. И только когда гости взяли шляпы, Сейс, откашлявшись, произнес:
– Есть еще один небольшой вопрос, который я намеревался обсудить с вами, миссис Эмерсон. Он чуть не вылетел у меня из головы – это такая мелочь... Тот кусок папируса, который вы мне показывали, он все еще у вас?
– Да, – удивленно ответила я.
– А вы могли бы с ним расстаться?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98