– Должно быть, Рамсес пытался освободить животное. Ему это удалось?
– К счастью, мы сумели снова поймать зверя.
Увы! Рамсес, несомненно, предпримет вторую попытку.
Тем временем баронесса кружила вокруг моего супруга, пытаясь успокоить его: укус совсем неглубокий, и медицинскую помощь оказали своевременно. Мы пришли к молчаливому соглашению, что Рамсесу лучше оставаться там, где он находится. Эмерсон не возражал. Голова у него была занята другим.
Вряд ли мне нужно говорить, что этим «другим» были незаконно добытые древности. Эмерсон упорно возвращался к этой теме, несмотря на все усилия остальных гостей поддерживать легкую светскую беседу, и после обеда ему удалось-таки прочесть небольшую лекцию. Расхаживая взад и вперед, «герр профессор» выкрикивал анафемы грабителям пирамид, торговцам, туристам и безмозглым коллекционерам, а баронесса восторженно улыбалась и закатывала глаза.
– Если бы туристы перестали покупать у торговцев, те прекратили бы грабеж гробниц и кладбищ! – вопил мой муж. – Взгляните! – Он ткнул пальцем в ящик с мумией. – Кто знает, какое важное свидетельство упустил грабитель, когда вытаскивал мумию с места ее упокоения?
Баронесса заговорщически подмигнула мне:
– Ваш муженек просто прелесть, дорогая! Какая страсть, профессор, какая очаровательная неистовость! Поздравляю вас, моя дорогая, вы отхватили...
– Боюсь, я должен присоединиться к упрекам профессора. – Это заявление прозвучало столь неожиданно, что Эмерсон едва не подавился очередным проклятьем. Все дружно посмотрели на брата Дэвида. Юноша застенчиво продолжал: – Уносить человеческие останки, словно дрова, – это прискорбный обычай. Будучи человеком веры, я не нахожу этому оправдания.
– Но это же труп язычника, – возразил Каленищефф с циничной улыбкой. – Я думал, что священников интересуют только христианские останки.
– Язычник или христианин, все люди – дети Божьи. (Дамы издали восхищенный вздох) Разумеется, если бы я полагал, что останки принадлежат христианину, пусть и введенному в заблуждение ложными догматами, я бы протестовал более решительно. Я не мог бы позволить...
– А я думала, он христианин, – перебила его баронесса. – Мне так сказал торговец, у которого я купила мумию.
Раздались протестующие крики. Баронесса пожала плечами:
– Какая разница? Все они одинаковые, высохшие кожа да кости, выброшенное за ненадобностью вместилище души.
Расчетливый удар. Правда, пришелся он мимо цели, поскольку Дэвид, судя по всему, плохо понимал по-немецки. Он недоуменно огляделся, и мсье де Морган примиряюще проговорил на языке Шекспира:
– Нет, такого просто не может быть. Боюсь, торговец обманул вас, баронесса.
– Вот свинья, – спокойно сказала баронесса. – А почему вы так уверены, мсье?
Пока француз подбирал слова, Эмерсон его опередил:
– По оформлению саркофага. Иероглифы сообщают, что в нем находится человек по имени Термутарин. Судя по всему, он поклонялся прежним богам; выполненные позолотой сцены изображают Анубиса и Исиду, Осириса и Тога, которые проводят церемонию бальзамирования покойного.
– Эпоха Птолемеев, – вставил мсье де Морган.
– Нет, нет, позднее. Первый или второй век от Рождества Христова.
Узкие скулы француза залил румянец раздражения, но врожденная учтивость не позволила ему затеять спор. А вот Дэвид Кэбот забросал моего мужа вопросами: что значит тот или этот иероглиф, каков смысл надписи и так далее. Его интерес меня удивил, но я не нашла в этом ничего зловещего... тогда.
Вскоре баронессе наскучил разговор, тема которого не имела никакого отношения к ее особе.
– Ax! – воскликнула она, без труда перекричав всех остальных, и звонко хлопнула в ладоши. – Сколько шума по поводу какой-то уродливой мумии! Если она вам так нужна, профессор, можете ее забирать. Я вам ее дарю! Конечно, если брат Дэвид не желает похоронить покойника по христианскому обряду.
– Н-нет... – растерялся Дэвид. – Профессор меня убедил – это мумия язычника.
– Мне она тоже не нужна, – поспешно отказался Эмерсон. – Мне и так хватает этих чертовых... то есть... Подарите ее музею, баронесса.
– Непременно последую вашему совету, – мадам расцвела в зубастой улыбке, – если заслужу этим ваше одобрение, дорогой герр профессор.
Несмотря на все старания баронессы, «дорогой герр профессор» попросту не замечал ее неуклюжего флирта. Устав от игры, в которой она была единственным игроком, баронесса пригласила гостей посмотреть на ее новую забаву, содержавшуюся в клетке на палубе. Мы с Эмерсоном отказались. Когда остальные ушли, я повернулась к своему несчастному мужу:
– Ты выполнил свой долг как настоящий джентльмен, Эмерсон. Теперь можно и домой.
– Как я и подозревал, мое мученичество оказалось напрасным. У этой чертовой куклы нет ни одного стоящего папируса.
– Знаю. Но, возможно, твоя речь в защиту древностей подействует не только на баронессу, но и на других туристов.
Эмерсон фыркнул:
– Не будь такой наивной, Пибоди. Ладно, пошли? Если я еще хоть немного пробуду в этой жуткой атмосфере, то умру от удушья.
– Прекрасно, дорогой. Как всегда, твое желание для меня закон.
– А как ты думаешь, куда это мерзкое существо женского пола запихнуло нашего бедного ребенка?
Найти Рамсеса не составило труда. Один из слуг баронессы нес вахту у двери. Завидев нас, египтянин приветствовал нас по мусульманскому обычаю и достал ключ.
Несмотря на опустившуюся темноту, в комнате было светло: под потолком ярко сияли две лампы, освещая стол, заставленный тарелками с едой. На соседнем столе лежал папирус. Рамсеса нигде не было.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98