Баллоу подумал, что мог бы на всякий случай перейти в ту комнату. Но была опасность, что кто-то заметит, как он манипулирует с замком. Итак, он должен ждать и каждую минуту поглядывать на часы. Когда минуло десять, Баллоу пришел к выводу, что снова ведет себя как дурак. Надо было убить старика и бросить его в реку, потом с пистолетом в руке войти в его квартиру и того кого-то, кто там был, хотя бы и шлюху, заставить немедленно выехать по направлению к границе. В мотеле есть небольшой грузовичок, Вебер возил на нем продукты для ресторана. Под мешками и ящиками можно было бы перевезти Баллоу через границу без большого риска. Но Баллоу с самого начала не везло. Могло бы оказаться, что у шлюхи Вебера нет прав. Или это не шлюха, а кто-то из их коллег, кто убрал бы Баллоу ловчее, чем Вебер. В действительности он не жалел, что не убил старика. Ни разу он до сих пор не убил человека, но ни разу и не оказывался в такой ситуации. Во всем этом было немного его вины – у него появились неадекватные реакции. Напрасно он выбежал из парадных дверей, вместо того, чтобы уйти черным ходом через сад. Так ведет себя невиновный человек, словно бы в его ситуации можно было остаться невиновным. Уже садясь в самолет, он понимал, что должен убить в себе Юзефа Марына, потому что иначе завалит всю работу. Он убегал через парадный вход, потому что чувствовал себя невиновным, потом собирался остаться в городе, хотя бы в квартире на улице Сквер Северин, а, однако, украл машину, потому что хотел как можно скорее оказаться в родной стране. Его подсознанием управлял Юзеф Марын.
Только около одиннадцати он услышал покашливание и тут же выглянул сквозь раздвинутые жалюзи. Старик нес в руках пластиковую коробочку и газету.
– Машина утонула. Ее не видно. Газеты напечатали твой фоторобот. Я решил, что будет лучше, если мы попробуем переехать границу вечером. Обычно не проверяют таких, как я, из приграничных мотелей. Мы покупаем разные вещи там, где они дешевле. Я принес тебе завтрак.
Баллоу почувствовал, что голоден. В пластиковой коробке были сэндвичи, старик вынул из кармана пальто термос с черным кофе.
– Машина утонула. Это очень хорошо, – заключил Баллоу.
– Конечно. Если бы было видно крышу, я должен был бы от тебя избавиться, – равнодушно сказал Вебер.
– Что значит избавиться? – Баллоу перестал есть.
Старик сделал неопределенное движение рукой, который мог выражать все, что угодно: выезд Баллоу или его убийство.
– Я не люблю таких шуток, – Баллоу снова принялся за еду.
– Это не шутки, – старик положил на стол газету. – Я прочитал ее. Советую тебе, сиди тут спокойно до вечера. Я принесу ужин и подготовлю машину к поездке. Не делай никаких глупостей. Не выходи.
Он ушел, и тогда Баллоу взял газету. Информация была на первой странице. Убийство Клода Имбера, владельца ломбарда. Рядом фоторобот Кристофера Баллоу, достаточно верно передающий его черты. Не было никакой возможности без помощи Вебера перебраться через границу.
Наевшись, он почувствовал усталость. Вытянулся на топчане и вскоре погрузился в чуткий сон, который позволял слышать голоса за стеной и шаги перед мотелем. Хорст Собота сказал ему когда-то, что именно так зимой засыпает лес. Все деревья кажутся почти мертвыми, но достаточно зайти в глубь леса, чтобы внезапно осыпал человека распыленный снег с низко растущей ветви, испугал крик птицы, похрюкивание кабанов. На снегу виднелось множество следов, которые говорили о том, что даже в зимнюю морозную пору в лесу не прекращалась суета. Марын никогда не видел зимнего леса, он приехал туда ранней весной и исчез ранней осенью. Увидит ли он когда-нибудь зимний лес? Думает ли еще там кто-нибудь о нем, помнит ли, вспоминает, скучает? Стоит ли возле кормушки в конюшне Хорста Соботы его буланая кобыла, поглядывает ли Иво на дорогу, ожидая прихода человека, который голодом и страхом научил его любви? Что происходит с Хорстом, с его домом и садом, раз он потерял ощущение безопасности? Какую новую ловушку готовят для него лесные люди? Где-то там жила и Вероника с пышным телом, которое не могло принести ей наслаждения. Что привело ее тогда в его постель? Может быть, надежда, что когда-нибудь она окажется настоящей женщиной, что-то вроде веры Марына в любовь великую и настоящую. Вечное ожидание калек, что найдется какое-нибудь волшебное лекарство, что свершится вымоленное чудо.
Вечером Кристофер Баллоу лег на пол грузовика. Вебер обставил его ящиками и набросал на него пустых мешков… Перед полуночью без всякого контроля они переехали через границу. На рассвете Баллоу снова увидел зарево большого города, и Вебер подумал, что их поездка близится к концу. Но Баллоу велел ему наполнить бак и сам сел за руль.
– Мы пересечем еще одну границу, – проинформировал он старика.
– Почему ты считаешь, что твои дела важнее моих? – запротестовал Вебер.
– Это не я убил Клода Имбера, – сказал Баллоу. – Ты мне веришь?
Вебер не ответил. Он завернулся в пальто и заснул на сиденье возле водителя. Какое это имело значение – верил он словам Баллоу или нет. Клод Имбер убит, и только это важно. Баллоу был молодым и более сильным, кроме того, у него пистолет Вебера. Только это сейчас имело значение.
В полдень они пересекли другую границу. На этот раз Баллоу не прятался между пустыми ящиками. Он был гражданином страны, в которую они въезжали, достаточно было, что под шапкой, взятой у Вебера, он спрятал свои короткие волосы. Небритый, в свитере, за рулем грузовика, он не мог походить на фоторобот убийцы Клода Имбера, владельца ломбарда в городе и стране, лежащего в нескольких сотнях километров отсюда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98