ТОП авторов и книг ИСКАТЬ КНИГУ В БИБЛИОТЕКЕ
Что хуже всего и других он стал уговаривать, чтобы они скупились на грош для костельного блюда и не заботились о дыре в костельной крыше.
Терпеливо ждал Мизерера, чтобы милость Божья сокрушила затверделость Кондекова сердца, но прошли четыре воскресенья, и ничего такого не произошло. Кондек же с каждым днем становился все более заносчив и даже позволял себе говорить разные глупости, например, что за Кондековых свиней надо платить, но удобрения он должен получать даром. Никого он не хотел вознаграждать за помощь на уборке, но себе требовал плату вперед, если вспашет кому-то поле своим трактором. Забеспокоились самые просвещенные люди в деревне, например, доктор Неглович, писатель Любиньски, а также те, которым Кондек задолжал плату. Держали совет о Кондеке долго, но безрезультатно.
Священник Мизерера прибегнул к единственному оружию, которым располагал, то есть к молитве. С тех пор каждое воскресенье, сразу после богослужения, он становился на колени на ступеньках алтаря и громко молился о милости Божьей для человека по фамилии Кондек. А вместе с ним спустя несколько воскресений начали молиться те, кому Кондек задолжал плату за помощь на уборке.
Забеспокоился Кондек, когда ему жена и дочери донесли о молитвах в костеле, будто он был мертвым. Однажды вечером он запряг коней в повозку и приехал к дому доктора Негловича.
— Молятся за меня, как за умершего, — сказал он со злостью. — Но ведь я здоров, правда? Осмотрите меня.
— Осмотрю вас, Кондек, — согласился доктор Неглович. — Но помните, что в поликлинике в Трумейках я лечу даром, а у себя дома за деньги.
— Хочу за деньги, лишь бы внимательно, — заявил Кондек.
Осмотрел доктор Кондека очень внимательно, потом сказал ему:
— Вы вполне здоровы. А сейчас прошу шестьсот злотых.
Кондек пасть раззявил, показывая четыре последних зуба, которые, как трухлявые пеньки, торчали у него в верхней челюсти. Поскреб себя грязными пальцами по небритым щекам.
— Аааааа, — выдавил он из себя, — а почему же столько? Я слышал, что вы брали по триста злотых.
— Это правда, — согласился доктор. — Когда-то я брал за консультацию только триста злотых. Но это изменилось с тех пор, когда священник Мизерера объяснил мне, что цифра «шесть» значительно совершенней, чем цифра «три».
— Шесть, а не шестьсот, — буркнул Кондек.
— Нуль — это ничто, — спокойно ответил доктор. — А два нуля пишут в городах на дверях таких мест, куда люди ходят по нужде. Об этих нулях в приличном обществе даже говорить не принято.
— Это все из-за Мизереры. — Кондек ударил себя кулаком в голую грудь. — Это из-за него у меня столько хлопот. Но я здоров. И священник может себе молиться за мою душу сколько хочет. Доктор посмотрел на Кондека своим приветливым взглядом, но Кондеку казалось, что сквозь стекла очков этот взгляд вонзается в. него, как зубцы вил. А потом сказал:
— Бывает так, что человек парализованный, которому не могли помочь и сто наилучших врачей, под воздействием глубокого потрясения, испуга или горячей молитвы начинает ходить. Бывает и так, что человек, о котором даже хороший врач сказал, что он вполне здоров, уже за порогом дома падает в снег, как трухлявое дерево. Не знаю, Кондек, есть ли Бог, или его нет. Но мне зато известно, что мне с вас причитается шестьсот злотых за консультацию, как известно и то, что ксендзу Мизерере нужны деньги на восстановление нашего костела — памятника старины. Нужны ему деньги и на то, чтобы жить в соответствии со своим духовным положением. А положение это высокое, примерно такое же высокое, как положение врача.
Кондек хотел плюнуть доктору под ноги, но воздержался, потому что был разодет до пояса. Он поспешно оделся, дрожащими пальцами выгреб из кармана сверток денег. Это были старые помятые купюры, которые редко бывали в обращении и пахли сеном, — видимо, в каком-то из матрацев он их держал. Отсчитав двенадцать этих купюр, он почти бросил их на стол доктора и вышел, хлопнув дверями. За воротами хлестнул коней и двинулся домой.
А наутро он поехал автобусом в Барты, чтобы подать заявление в суд. И даже нашелся адвокат, который за большие деньги написал иск против священника, но суд иск не принял, обосновав свое решение так: «Не противоречит закону, если кто-то в костеле молится за душу другого человека или если это делают несколько особ».
Кондек зря потратился на адвоката и вернулся домой ни с чем. Но самое плохое было еще впереди. Крыша в костеле уже была покрыта жестью, но священнику не хватило денег на водосточные трубы. Тогда в одно из зимних воскресений, сразу после службы, Мизерера одиноко двинулся в пешее шествие к усадьбе Кондека в Скиролавках, чтобы поговорить с ним о его жизни, поступках и словах. Не разошлись еще люди от костела, когда священник в сутане, покрытой коротким кожушком, в берете, в толстых и тяжелых башмаках пустился в это удивительное шествие. Людям, хорошо знавшим скупость Кондека, показалось, что Мизерера идет будто бы к вратам ада на встречу с Люцифером. Шел и шел Мизерера по заснеженной дороге из Трумеек в Скиролавки, перешагивал через высокие сугробы, спотыкался в замерзших колеях. Отходя от костела, он должен был уменьшаться, но людям он казался все выше, почти в великана вырастал, хоть не происходил из этих краев, которые рождали великанов. Ведь человек может расти по-разному. У того, кто растет наружу, рост ограничен; тот же, кто растет внутрь, иногда и головой до неба может достать, потому что нет границ для его величия. Так и одинокий Мизерера, идя к Кондеку, стал в одно мгновение великаном, и тотчас же за ним двинулась кучка любопытных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254
Терпеливо ждал Мизерера, чтобы милость Божья сокрушила затверделость Кондекова сердца, но прошли четыре воскресенья, и ничего такого не произошло. Кондек же с каждым днем становился все более заносчив и даже позволял себе говорить разные глупости, например, что за Кондековых свиней надо платить, но удобрения он должен получать даром. Никого он не хотел вознаграждать за помощь на уборке, но себе требовал плату вперед, если вспашет кому-то поле своим трактором. Забеспокоились самые просвещенные люди в деревне, например, доктор Неглович, писатель Любиньски, а также те, которым Кондек задолжал плату. Держали совет о Кондеке долго, но безрезультатно.
Священник Мизерера прибегнул к единственному оружию, которым располагал, то есть к молитве. С тех пор каждое воскресенье, сразу после богослужения, он становился на колени на ступеньках алтаря и громко молился о милости Божьей для человека по фамилии Кондек. А вместе с ним спустя несколько воскресений начали молиться те, кому Кондек задолжал плату за помощь на уборке.
Забеспокоился Кондек, когда ему жена и дочери донесли о молитвах в костеле, будто он был мертвым. Однажды вечером он запряг коней в повозку и приехал к дому доктора Негловича.
— Молятся за меня, как за умершего, — сказал он со злостью. — Но ведь я здоров, правда? Осмотрите меня.
— Осмотрю вас, Кондек, — согласился доктор Неглович. — Но помните, что в поликлинике в Трумейках я лечу даром, а у себя дома за деньги.
— Хочу за деньги, лишь бы внимательно, — заявил Кондек.
Осмотрел доктор Кондека очень внимательно, потом сказал ему:
— Вы вполне здоровы. А сейчас прошу шестьсот злотых.
Кондек пасть раззявил, показывая четыре последних зуба, которые, как трухлявые пеньки, торчали у него в верхней челюсти. Поскреб себя грязными пальцами по небритым щекам.
— Аааааа, — выдавил он из себя, — а почему же столько? Я слышал, что вы брали по триста злотых.
— Это правда, — согласился доктор. — Когда-то я брал за консультацию только триста злотых. Но это изменилось с тех пор, когда священник Мизерера объяснил мне, что цифра «шесть» значительно совершенней, чем цифра «три».
— Шесть, а не шестьсот, — буркнул Кондек.
— Нуль — это ничто, — спокойно ответил доктор. — А два нуля пишут в городах на дверях таких мест, куда люди ходят по нужде. Об этих нулях в приличном обществе даже говорить не принято.
— Это все из-за Мизереры. — Кондек ударил себя кулаком в голую грудь. — Это из-за него у меня столько хлопот. Но я здоров. И священник может себе молиться за мою душу сколько хочет. Доктор посмотрел на Кондека своим приветливым взглядом, но Кондеку казалось, что сквозь стекла очков этот взгляд вонзается в. него, как зубцы вил. А потом сказал:
— Бывает так, что человек парализованный, которому не могли помочь и сто наилучших врачей, под воздействием глубокого потрясения, испуга или горячей молитвы начинает ходить. Бывает и так, что человек, о котором даже хороший врач сказал, что он вполне здоров, уже за порогом дома падает в снег, как трухлявое дерево. Не знаю, Кондек, есть ли Бог, или его нет. Но мне зато известно, что мне с вас причитается шестьсот злотых за консультацию, как известно и то, что ксендзу Мизерере нужны деньги на восстановление нашего костела — памятника старины. Нужны ему деньги и на то, чтобы жить в соответствии со своим духовным положением. А положение это высокое, примерно такое же высокое, как положение врача.
Кондек хотел плюнуть доктору под ноги, но воздержался, потому что был разодет до пояса. Он поспешно оделся, дрожащими пальцами выгреб из кармана сверток денег. Это были старые помятые купюры, которые редко бывали в обращении и пахли сеном, — видимо, в каком-то из матрацев он их держал. Отсчитав двенадцать этих купюр, он почти бросил их на стол доктора и вышел, хлопнув дверями. За воротами хлестнул коней и двинулся домой.
А наутро он поехал автобусом в Барты, чтобы подать заявление в суд. И даже нашелся адвокат, который за большие деньги написал иск против священника, но суд иск не принял, обосновав свое решение так: «Не противоречит закону, если кто-то в костеле молится за душу другого человека или если это делают несколько особ».
Кондек зря потратился на адвоката и вернулся домой ни с чем. Но самое плохое было еще впереди. Крыша в костеле уже была покрыта жестью, но священнику не хватило денег на водосточные трубы. Тогда в одно из зимних воскресений, сразу после службы, Мизерера одиноко двинулся в пешее шествие к усадьбе Кондека в Скиролавках, чтобы поговорить с ним о его жизни, поступках и словах. Не разошлись еще люди от костела, когда священник в сутане, покрытой коротким кожушком, в берете, в толстых и тяжелых башмаках пустился в это удивительное шествие. Людям, хорошо знавшим скупость Кондека, показалось, что Мизерера идет будто бы к вратам ада на встречу с Люцифером. Шел и шел Мизерера по заснеженной дороге из Трумеек в Скиролавки, перешагивал через высокие сугробы, спотыкался в замерзших колеях. Отходя от костела, он должен был уменьшаться, но людям он казался все выше, почти в великана вырастал, хоть не происходил из этих краев, которые рождали великанов. Ведь человек может расти по-разному. У того, кто растет наружу, рост ограничен; тот же, кто растет внутрь, иногда и головой до неба может достать, потому что нет границ для его величия. Так и одинокий Мизерера, идя к Кондеку, стал в одно мгновение великаном, и тотчас же за ним двинулась кучка любопытных.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240 241 242 243 244 245 246 247 248 249 250 251 252 253 254