— Не много, черт подери! Но побольше твоего! Я мины даже на звук узнаю!
Эван обалдело глянул на меня. Но я-то хорош! Не мог промолчать! Выпустил на волю старину Фрэзера, того Фрэзера, который проползал на животе по всему дну Северного моря.
— Чепуха! — Эван покачал головой. — Мы вытащили ее со дна. Берегли для дождливого дня — только и всего.
— А почему бы мне по-честному не рассказать военным морякам, что вы тут проделываете? — спросил я.
— Сначала разберитесь, — посоветовал он. — Мина появилась из моря. Мы ее нашли на побережье. И я только чуть-чуть подправил место находки. А деньги нужны хозяйке Джимми — ей ведь неоткуда получить богатое наследство. — Рыжая борода встала торчком, глаза превратились в щелочки. — И ты не скажешь морякам ни словечка, потому что ты, может быть, и хрен моржовый, но все-таки не ублюдок.
«Ничего себе разговорчик», — подумал я. Но вслух ничего не сказал. А спустя час большой серый корабль появился на всех парах из-за голубых пиков Ская. Надувная лодка соскользнула с его шлюп-балки и ринулась в нашем направлении, подпрыгивая на волнах. Команда ныряльщиков-аквалангистов поднялась на борт «Флоры».
Ими командовал моложавый лейтенант. Если бы не позолоченные галуны на его эполетах, он мог бы сойти за благодушного судового повара. Мы сделали соответствующие заявления. Эван утверждал, что утраченная траловая сеть была новехонькой и что мы лишились совершенно потрясающего улова. Я подумывал, что надо бы возразить, но так и не сделал этого. Момент был упущен. Лейтенант кивнул подобно врачу, подписывающему больничный лист ипохондрику.
Они очень-очень осторожно опустили мину на дно. Пара ныряльщиков отправилась следом за ней, вернулась, а потом они стояли, насквозь промокшие, и рапортовали на языке, полном мудреных аббревиатур. Таким языком когда-то говорил и я. А излагали они вот что: эта мина принадлежала к магнитно-акустическому типу, у нее заклинило взрыватель — потому-то она и перекатывалась по морскому дну все минувшие полсотни лет, так и не взорвавшись. И по этой же причине Эвану удавалось хранить ее «на задворках своего огородика», и она не стерла с лица Шотландии вместе с ним и все другие соседние «огородики».
— Очень хорошо, — сказал офицер, облегченно сдвигая фуражку на затылок.
Один из ныряльщиков, стоявший на крышке люка, пристально смотрел на меня. Я стал отворачиваться в сторону, догадываясь, что сейчас произойдет.
— Я Уолли Эванс, — сказал он. — А вы — Гарри Фрэзер?
У него были густые черные брови и красные щеки, сплюснутые тугим резиновым шлемом. В последний раз мы с ним встречались в Северном море, на стальной палубе «Кэрли Гаммы», обдуваемой горячей керосиновой вонью от взлетающего вертолета.
— Уолли, — сказал я, и мой желудок налился свинцовым грузом.
Мы поздоровались по-приятельски — как, мол, черт подери, ты поживаешь?! — обменялись рукопожатиями, и я спросил, какого черта он поделывает вдали от буровых вышек, снова оказавшись в военно-морском флоте.
— Слишком опасно, черт подери, — объяснил он. — Зарабатываю себе на пенсию.
Ему было неловко передо мной, потому что мы оба помнили о тех людях на буровых вышках, которые так и не заработали себе на пенсию. Я стоял перед ним со своей вежливой улыбкой, заглядывая в собственные воспоминания. Шесть лет назад я еще не выработал такую улыбку. Я помнил ту маленькую стальную комнатку на глубине тысячи футов, где пол состоял из черной воды и где два комплекта труб опускались в ледяную темень. Пот струился под моей тенниской, словно меня полили из садового шланга.
— Фрэзер? — сказал лейтенант, подняв одну бровь. — Так вы тот самый водолаз?
Я старался удержать улыбку.
— Это было давным-давно, — сказал я.
Лейтенант угрюмо изучал мою физиономию. Он не мог не заметить, что под его взглядом цвет лица у меня, должно быть, изменился. Он прищелкнул языком.
— Хорошо, ребята, — бросил он на прощание. — Мы отчаливаем.
— Побереги себя, Уолли, — сказал я.
Он кивнул.
— Ты тоже.
Эван молчал, пока они спускались с борта. Потом сказал с укором:
— Мне сдается, кто-то говорил, будто он адвокат.
— Но я же им не родился?! — коротко ответил я и отвернулся. Эван, в конце концов, был не единственным, кто умел не отвечать на вопросы. А противоминный корабль с помощью лебедки подобрал мину со дна и запыхтел прочь, держа курс на мелководье. Мы подняли паруса, и «Флора» с натугой потащилась на север.
В рулевой рубке было тепло, спокойно и пахло угольным дымком. В моем сознании крутилось слишком многое, чтобы хватило места на тошноту. Я достал из шкафчика бутылку виски. Солнце вздрогнуло в розоватом небе, когда вдали гулко прокатилось «трах!» — где-то в море взорвали эту мину.
— Ну вот, с ней покончено, — сказал Эван. — А ты, стало быть, ныряльщик?
— Теперь уже нет, — ответил я.
— А передумать ты, значит, не смог?
— Ни под каким видом, — сказал я.
С бутылкой виски я пристроился у плиты. Ко мне присоединился Гектор.
— Не обращайте на Эвана слишком много внимания. Он ко всем набивается в приятели.
Я кивнул и вытянул глоток виски. Потом я отдал бутылку Гектору, отправился в маленькую нишу каюты, рядом с пульсирующим двигателем, и заполз в свой спальный мешок.
Сон начался в обычной манере. Какие-то запотевшие стены, трескотня телефонных разговоров, голоса Бруно и Джона, скрипучие от гелия, пропитавшего их кровь. Эти голоса еле добирались по проводам, спускающимся отсюда на грязное дно моря по вентилям нефтепровода, и вдруг исчезли, воцарилось молчание, и я начал потеть. Молчание превратилось в рев, он нарастал громче и громче, у меня резало уши, словно рядом били в какой-то гонг.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103