— Да ну! — Голос Скотто потерял свою обычную уверенность.
Чтобы во время гонки остановить лодку, существует масса способов, а выяснить причину поломки очень сложно. Но разбираться во время соревнований мы, конечно, не хотели. Нужно было сделать это сейчас.
— Извини, что спрашиваю, — сказал Скотто, — но ты вчера устремился в погоню за парнем. Поймал его?
— Он поймал меня. И вот что я еще хочу тебе сказать. Не вступай ни в какие разговоры с Франком Миллстоуном, Арчером или еще кем-либо из этой шайки.
— Ладно, мог и не предупреждать. Э... здорово ты поработал с этим огнетушителем.
— Вовсе нет. Сожалею, что... пришлось тебя тушить. Заливать пеной... Ну пока, старина. — Салли смотрела на меня.
— Детские игры, — сказал я.
— Заткнись, — ответила она. Я видел, что она помнит наш последний разговор, и это было мне приятно. В моем нынешнем положении удовольствие доставляли самые неожиданные вещи.
— Что же все-таки случилось? — спросила Салли. Я стал объяснять, вращая диск телефона.
— Он шел сюда? — сказала она.
— Да.
— Но зачем?
— Я надеялся, что ты прояснишь мне это. Телефон ответил:
— Полиция.
Я попросил Неллигана и сказал:
— Хотите добраться до того, кто поработал с моими рулями?
— Я не имею никаких доказательств, что кто-то что-то сделал с рулями, — сказал он.
— Хорошо. Тогда займитесь поджогом и попыткой убийства.
— О! — Казалось, я произвел впечатление. — С кем я должен увидеться?
— Можете начать с Джека Арчера. Он остановился у Фрэнка Миллстоуна. Попробуйте узнать, кто вел его машину сегодня вечером. И еще можете посетить миссис Эми Чарлтон в больнице. У нее сотрясение. Может быть, она расскажет, как его получила.
Я услышал звук зажигаемой спички, видимо, он закуривал «Джон Плейер Спешл».
— Миллстоун и Эми Чарлтон, кажется, не являются вашими приятелями, верно, мистер Эгаттер? Уверены ли вы, что вами не руководят недобрые чувства? Мы пошлем человека к Миллстоуну завтра утром.
Я слишком устал, чтобы спорить.
— Влиятельная особа, не так ли? — усмехнулся я.
— Спокойной ночи, — пожелал мне Неллиган.
Салли помогла мне пройти на кухню и сказала:
— "Наутилус" сгорел. На «Колдуне» кто-то поработал. Эми избили. Твоя машина вдрызг. Что это, Чарли? — Говоря это, она прикладывала к моему лицу влажную ткань. — Что происходит?
Ее египетское лицо то расплывалось, то опять становилось четким, продолговатые зеленые глаза были серьезными, когда она производила какие-то болезненные операции на моей левой щеке.
— Кто-то хочет, чтобы я не участвовал в отборочных, — ответил я. — Что бы ты сказала относительно размера обуви Арчера?
Салли нахмурилась:
— Понятия не имею. Восьмой? Девятый?
— Но не двенадцатый?
— Не двенадцатый, точно.
— Значит, нет. — Все труднее становилось думать. — Так вот, я полагаю, все началось с идеи не пустить меня соревноваться за Кубок, кому-то эта мысль понравилась, но сейчас он действует как взбесившийся психопат.
— Зачем избивать Эми?
— Возможно, он спал с ней. Кажется, все вокруг это делали. Может, ревность?
— А чего ради гоняться за мной?
— Тут ты меня озадачиваешь.
— Миллстоун? — спросила она.
— Возможно, — сказал я. — У него большая нога, в самом деле. И он ненавидит Эгаттеров. Но опять-таки...
Внезапно я почувствовал, что не могу дышать сидя. И вся эта боль, ожоги, ушибы, горе от потери брата и лодки и худшая из бед — находиться так близко к тому, кто все это совершил, но не быть до конца уверенным в имени преступника — все это обрушилось на меня со страшной силой. Я увидел, как стол, стулья и картины на стенах покачнулись, сжались и понеслись. И потерял сознание.
* * *
Опять меня мучил ужасный сон. Я вновь оказался в каюте «Наутилуса». Пламя разливалось по мне как лава, и я сражался с люком. Но он не открывался. Боль была страшная, я завопил.
И разбудил себя этим криком.
Я лежал в большой кровати, из окна лился зеленый свет, профильтрованный молодой листвой дубов, окружавших дом. Кровать Салли. Моя правая рука в аккуратной белой повязке. Лицо намазано чем-то жирным.
— Доброе утро, — сказала Салли. Она сидела за столом и писала.
— Доброе утро, — ответил я, продолжая лежать, впитывая этот свет. Все было таким ярким и спокойным. Потому что, пока я находился в этой кровати, все факты встали на свои места и головоломка получиларешение. Я понял, что происходит и почему и кто за это ответственен. И теперь, когда я знаю, я смогу с этим справиться таким способом, какой одобрил бы Хьюго. Я постарался сесть. Боль унесла с собой чувство самоудовлетворения.
— Да, — проронила Салли, наблюдая за мной. — Доктор сказал, тебе следует находиться в больнице, но я заверила, что мы будем ухаживать за тобой здесь.
— А что со мной?
— Ожоги лица и рук. Кровоподтеки в области ребер. Ушибы шеи и плеч. Возможно сотрясение.
— Великолепно. — Я сел, несмотря на яростные протесты своих спинных мышц. В горле еще сохранялся вкус дыма. — Который час?
— Одиннадцать. Если бы не твой храп, врач решил бы, что ты в коме.
— Одиннадцать! — Я оглядел комнату. — Где моя одежда?
— Выкинула. — Она усмехнулась, глядя на меня. — Тебе она не понадобится дня два.
— У меня гонка, — сказал я. — «Чаша герцога». Я должен.
— Незаменимых нет.
— Я незаменим. Сегодня, во всяком случае. — Я спустил ноги на пол. Если не считать нескольких мест, покрытых повязками, я был, в общем, цел. — Одежду, пожалуйста, Салли. Или мне придется идти в таком виде.
Она вздохнула. Счастливое выражение глаз исчезло. Она пошла в соседнюю комнату и вернулась с охапкой одежды, которую бросила на кровать. Затем села на свое место и смотрела, как я одеваюсь, наблюдая за моими подергиваниями и болезненными стонами, но не делая попыток помочь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68