— Может быть, мистер Эгаттер согласится побеседовать со мной наедине? Надеюсь, — обратился он к присутствующим, — вы нас извините?
Когда комната опустела, он заботливо стряхнул крошку пепла с рукава пиджака и сказал:
— Конечно, вы не правы, мистер Эгаттер. Мы можем задержать вашего друга за нарушение порядка, возможно, нападение. Но стоит ли? — Он остановился, как бы вопрошая облако дыма. — Конечно нет. И не столько из-за того, что это будет потерей времени для местной администрации, но потому, что для меня это не важно. Но у нас есть труп человека, который писал о вас всякие гадости. У покойного отсутствуют два передних зуба, а на руке вашего друга имеются следы от зубов. Доктор говорит, что следы соответствуют выбитым зубам. Вы же исчезли отсюда, как только произошли печальные события.
— Это Поллит сказал вам, что у меня связь с женой моего брата?
— Вы говорите о нашей первой встрече? Да, он. — Инспектор опять замолчал, посмотрев на свои лакированные ботинки. — У меня предубеждение против людей, которые пытаются самостоятельно осуществлять правосудие. Если кто-то действует против вас, почему не сообщить в полицию? Тогда мы сможем применить законные санкции.
Я рассмеялся ему прямо в лицо, мягкое и бледное.
— Здесь мы имеем дело с океанскими гонками. Закон этих забав таков: если что-то может сойти тебе с рук, делай.
— А, очень славно. Вы хотите сказать, что три человека схватились насмерть ради того, чтобы выиграть яхтенную гонку?
— Нет.
Неопределенное выражение исчезло с его лица, брови сдвинулись, и оно стало жестким и решительным.
— У вас много врагов в этом городе, Эгаттер. Весьма могущественных. Лично мне не нравятся эти ваши богатей на своих роскошных яхтах. Но моя работа заключается в том, чтобы охранять порядок в Королевстве, это я и собираюсь делать. Так что извольте ваши ссоры разрешать законным путем, я имею в виду законы Королевства, а не законы джунглей. Поняли?
Было пять утра, я начал сильно дрожать от истощения сил. Этот новый, жесткий Неллиган был достаточно реален, но я в него не верил. Он стоял между мной и тем человеком, который сломал мои рули и убил моего брата; и он стоял между мной, «Колдуном» и Кубком. Я собирался сам разобраться и с тем и с другим.
— Могу я идти? — спросил я.
— О, — сказал Неллиган, вновь такой нерешительный, — безусловно.
— А мистер Скотто?
Неллиган кивнул.
Вместе со Скотто мы вернулись на яхту. Занимался скучный рассвет, и уезжала последняя полицейская машина. Лицо Джорджии еще хранило следы негодования.
— Полный обыск, — сказала она. — Все паруса вынули из чехлов. И все остальное.
— Что нашли?
— Ничего. А что ты ожидал?
— О, наркотики, трупы. Мало ли что... Слава Богу, что пистолет в воде.
— Как Скотто? — спросила она.
— Приходит в себя. Можешь остаться на лодке? Я отвезу Скотто к себе, пусть как следует умоется, выпьет. Я его потом закину, а ты подремли, пока кто-нибудь тебя не сменит.
— И тогда ты сможешь все объяснить.
Я засмеялся.
Дома я принял душ, побрился. Увидев себя в зеркале, я застонал. Лицо было такого же цвета, что и пена для бритья, а мешки под глазами выглядели словно комки глины. Для человека, постоянно нуждающегося в восьмичасовом сне, я не спал довольно-таки долго.
Скотто сидел в углу гостиной. От него пахло примочкой и виски.
— Ты сможешь идти в море? — спросил я.
Он пожал плечами и поморщился от боли.
— Поллит, Поллит... — сказал я, принеся кофе. — Ты думаешь, он пришел на яхту с намерением что-нибудь сломать?
— А зачем еще? — сказал Скотто.
— У тебя огни горели?
— Ага.
— А вдруг он хотел просто поговорить?
— Со мной? О чем?
— А если он думал, что там я?
Скотто молча выпил кофе и затем сказал:
— Ага.
— Может, он что-то хотел мне сказать?
Скотто медленно произнес:
— Значит, тогда не следовало его стукать?
— Поздно теперь об этом говорить, — сказал я. — Возможно, он и на самом деле что-то собирался сломать. Пошли на лодку. — Но про себя я думал: у Подлита были причины, чтобы ненавидеть Эми. Вдруг он узнал что-то об одном из ее любовников и достаточно напился, чтобы поведать мне новость?
По пути в портовый бассейн я никак не мог избавиться от видения: лицо Гектора, застывшее от ужаса, черно-белое в лунном свете.
Около половины двенадцатого официальный представитель окончил предгоночный осмотр «Колдуна», и мы вытащили его из воды и поставили на подпорки. Команда находилась на месте. Скотто взял шланг и начал очищать днище так, чтобы не осталось ни кусочка грязи. Остальные делали каждый свое, скребя, смазывая и добиваясь того, чтобы ни одна лишняя унция веса не попала на лодку. Часть этих действий шла на пользу, а часть делалась просто из суеверия. По моему опыту, гонки выигрываются на девяносто процентов благодаря искусству управления, на девять — вследствие везения и на один процент из-за веры в чудеса. Кажется, это немного, но во время гонки в открытом море, длящейся много часов, один процент может сделать внушительный перевес.
В два часа состоялось собрание команды. Я отдал последние распоряжения, велел всем быть на борту в восемь, а сам пошел домой.
Прежде всего я отправился повидать отца. Он наблюдал за яхтами в телескоп, стучал кулаком по ручке своего кресла и беспрерывно ругался.
— Привет, — сказал я. Он повернулся. — Завтра гонка. Начинаются отборочные.
— Какие гонки?
— Отборочные на Кубок Капитана. «Олимпийский треугольник» — завтра и во вторник в бухте Пултни. «Герцогская чаша» — в открытом море в следующий вторник.
— Да, — сказал он. — Видел тебя в бинокль. Ты хорошо заставил идти эту лодку, мальчик.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68