Насколько я мог судить, единственное благо заключалось в том, что, когда суд присудит мне заплатить издержки, я уже буду полностью разорен. Хьюго всегда считал, что газетные сообщения — это всего лишь пустая трепотня. Мне его ужасно не хватало, поскольку я обнаружил, что слишком всерьез воспринимаю напечатанное.
Пока я изучал кипу газет, телефон беспрерывно звонил. Большей частью это были репортеры. Я сумел отделаться от них, прикинувшись, что я — это не я. У последнего звонившего, однако, манера говорить была не похожа на репортерскую. Его голос звучал веско, без наглости или заискивания, присущих газетчикам.
— Я бы хотел поговорить с мистером Эгаттером, — сказал неизвестный.
— Кто говорит?
— Полицейский инспектор Неллиган, Плимутское отделение уголовного розыска.
— В связи с чем?
— Я бы предпочел говорить с мистером Эгаттером.
— Это я.
— А-а. — Последовала пауза. — Могу я заскочить к вам?
— Если хотите.
— Через десять минут, — сказал полицейский, — если это удобно. — Хотя прозвучало все так, словно ему совершенно безразлично, удобно мне или нет.
— Пожалуйста, — ответил я.
Я позвонил своему адвокату и попросил его просмотреть газеты с целью определить, нет ли там чего-нибудь, что можно расценить как клевету. Он ужаснулся, поняв, о каких суммах идет речь. Я пошел повидать отца, тот смотрел по телевизору международные соревнования по крикету и пощипывал себя за нос. Он не узнал меня. Сестра Боллом сказала, что он очень плох.
— Сегодня он обделался, — объявила она.
— Но это не так уж необычно.
Она поджала красные губки.
— Э... мистер Эгаттер, — спросила она, — не знаете ли вы случайно, когда я могу ожидать получения жалованья?
— Извините, — сказал я. — Совершенно забыл.
Она выдала точно отмеренную порцию запачканных помадой зубов над накрахмаленным бюстом, и частицы пудры просыпались на ее небольшие усики.
— Ничего, — сказала она. — Я знаю, у вас много забот.
На столе рядом с чашкой кофе лежал экземпляр «Дейли пост». Я выписал чек на огромную сумму и ушел. Когда я вернулся на свою половину, телефон вновь трезвонил. Сняв трубку с рычага, я обложил аппарат четырьмя подушками. Был полдень. Обычно во время ленча я не пью, но утро, подобное сегодняшнему, заставило бы и Иова выпить. Я достал пиво и сел, вновь просматривая газеты и делая усилия, чтобы мне не стало совсем плохо.
Через десять минут в дверь позвонили. Я открыл маленькому стройному человечку с глазами, запрятанными под низкие брови.
— Неллиган, отдел уголовного розыска, — повторно представился полицейский. — У вас здесь славно. — Он оглядел сад с тюльпанами и ранней геранью, сверкающими на солнце, покрутил маленькие усики, высоко оценивая запах жимолости. Я пригласил его войти.
— Не возражаете, если я закурю? — спросил он. Я, в принципе, возражал, но не хотел начинать разговор с отказа в пустяковой просьбе. Он зажег «Джон Плейер Спешл» и украдкой огляделся. — Прелестные картины, — заметил он.
— Выпьете пива? — предложил я, думая, что он откажется, поскольку находится при исполнении, но представитель власти согласился.
— Славное пиво. Американское, — отметил он, посмотрев на банку «Будвайзера». — Да, славное.
— Хорошо, — начал я, желая, чтобы он прекратил вести себя как оценщик, наблюдающий за освобождением дома от конфискованного добра. — Так в чем же проблема?
— Проблема? О, я понимаю. — У него был легкий западный акцент. — Ну, к нам был очень странный телефонный звонок из редакции одной лондонской газеты. Они спросили, не прокомментируем ли мы тот факт, что... ну, это довольно личное.
— Все-таки скажите, — сказал я.
Атмосфера в комнате явно накалялась. Надвигалось что-то очень нехорошее.
— Они сказали, что вы останавливались в отеле в Ирландии со вдовой вашего брата, недавно погибшего во время аварии.
— Правильно, — подтвердил я. Затем, поняв, к чему он клонит, добавил: — В отдельных номерах.
— Мне сказали, что между ними была дверь.
— Кто это вам сказал? — спросил я и подумал: «Эми».
Он улыбнулся и покачал головой:
— Извините.
— И что же вы им ответили?
— "Никаких комментариев". Но вопрос все-таки остался. Правда ли это? Я имею в виду миссис Эгаттер.
— Нет, — ответил я. — Это позорная, недостойная ложь.
Он кивнул.
— Но... извините за мой вопрос... но вы уверены, что между вами ничего нет?
— Совершенно уверен.
— И до... э... несчастного случая с лодкой?
— Нет. — Я начинал сердиться. Но сердиться было крайне невыгодно.
— Так что, это... носило характер... одной ночи? Выгодно или невыгодно, но я потерял терпение.
— Если вы способны только на то, чтобы сидеть здесь и делать оскорбительные предположения, вам лучше убраться отсюда к черту.
Он не сделал ни малейшей попытки подняться или оскорбиться, лишь погладил свои маленькие усики и несколько смутился.
— Да. Ну, вы были весьма откровенны, мистер Эгаттер. Мы бы хотели взглянуть на эту лодку, когда ее поднимут. Возможно, тогда появятся новые факты.
— Извините, но у меня есть более важные дела, чем...
— Помогать полиции в расследовании? Да, парусный спорт — это жестокий спорт, не так ли? Случаются аварии. Но ведь стоит только сказать кому-то, что у вас был роман с миссис Эгаттер до смерти вашего брата, сразу возникнет предположение, что у вас мог быть мотив для... ну, чтобы вызвать аварию. — Он поднял маленькие мягкие руки, когда я поднялся со своего места. — Нет-нет. Не расстраивайтесь, мистер Эгаттер. Но вы ведь понимаете, что мы должны все расследовать? Потому что сначала это выглядело как несчастный случай, а теперь может оказаться убийством.
— Послушайте!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68