У меня создалось впечатление, что защита Фьюлла скорее всего не более реальна, чем мечта о путешествии в Египет дяди Джорджа.
— Завтра у нас состоится встреча, — сказал он. — Регулярное ежемесячное совещание партнеров по бизнесу. Там будут мои люди и люди Креспи. Мне бы хотелось, чтобы вы побывали там в качестве беспристрастного наблюдателя. Как я уже сказал, вы найдете деятельность Артура... представляющей интерес.
— Я не сомневаюсь в этом. Но не думаю, что мое появление там осчастливит его.
— Он и знать о том не будет. — Фьюлла улыбнулся, ласково и рассеянно, как осколочная бомба. — Ну, однако, я слишком стар, чтобы всю ночь бодрствовать.
Фьюлла поднялся. Он выглядел постаревшим.
— Разумеется, вы переночуете у нас.
Я подумал о своей машине, оставленной где-то далеко во тьме на обочине дороги. И о комнате в отеле, и о том, как придется завтра при свете дня идти по улицам Сен-Жана. В интересах всех в этом доме мне следовало бы считаться погибшим.
— Благодарю, весьма гостеприимно с вашей стороны.
— Нет, это я благодарю вас.
Слуга провел меня по каменным ступенькам наверх, в комнату с распятием над большой медной кроватью и с закрытым ставнями балконом. Отупевший от жары в большой комнате внизу, я распахнул ставни и окна. Перед моими глазами предстал сад, серовато-черный подлунным светом. Небольшая тень рысью выбежала из-под куста. Я услыхал ее тяжелое дыхание и увидел в свете луны слабый отблеск слюны на ее челюстях. Быть может, патрон и был любимым отцом горожан, но он вверял свою безопасность по меньшей мере одному ротвейлеру.
Я скинул ботинки и сел на кровать. Стянул носок, потом другой. Мне требовалась безопасность для Фрэнки и веские улики против людей, уничтоживших мой бизнес и убивших моего друга. Я вовсе не желал вмешиваться в борьбу за власть между важными шишками маленького города.
Звук распахиваемой двери — я сидел к ней спиной — заставил меня быстро обернуться. Я увидел Бьянку. На ней были джинсы, но брильянты и ковбойские ботинки уже отсутствовали.
— Ну вот, теперь вы все знаете, — сказала она.
Бьянка глухо протопала босиком по кафельному полу и села на кровать по другую сторону.
— Мне тут рассказали кое-что. Должен ли я верить этому?
Бьянка опустила глаза.
— Большей части, — сказала она. — Мой отец вдохновился возможностью вашей помощи. Он — сильная личность.
— Это ему принадлежала идея, что вам следует выйти замуж за Креспи?
— Вы должны представить себе местную жизнь. В детстве у меня чего только не было. Все, что отец считал пределом моих мечтаний. На самом деле это соответствовало только его представлениям о них. У меня был щенок. Однажды я сказала, что не люблю его, — чисто по-детски, вы понимаете, — щенок наступил на домик моей любимой лягушки. И вскоре он пропал. Кто-то сказал мне, что его застрелили. С тех пор я выучилась молчать. Понимаете?
Я вспомнил своих мрачных родителей в доме Картхистоуна, согнувшихся под указами моего нелепого, но внушающего страх дядюшки.
— Конечно, — сказал я.
— Когда я была ребенком, я некоторое время жила в монастыре. Монахини не могли заставить меня хорошо вести себя. Затем мне исполнилось семнадцать. Как вашей Фрэнки. И Артур Креспи обратил на меня свое... внимание. Он оказался единственным среди тех, кого я когда-либо встречала, кто был... еще упрямее, чем я. Артур обладал большой яхтой и «феррари», имел потрясающую внешность, был очень крепок и сексуален. Мне казалось, я люблю его. Креспи оказывал давление на моего отца, а тот, осуществлял нажим на меня. Все шло к одному направлению.
Я расскажу, как это случилось. Отец подарил Артуру «роллс-ройс» с открытым верхом, и Креспи повез меня в нем прогуляться. Он опьянел и съехал с дороги. У него был домкрат, и он опрокинул машину через крутой обрыв на камни. Она загорелась.
Мы находились над побережьем. Чудесный вечер, горящий автомобиль и этот сумасшедший парень. Я спровоцировала его на физическую близость со мной там, на скале, возле дороги со снующими мимо грузовиками. Мне хотелось всего, по полной программе. Я была влюблена.
— А затем твоя мать.
Бьянка передернула плечами.
— В семнадцать лет совершаешь глупости, а с течением времени отвыкаешь от этого. Вот почему я отправилась в море: чтобы оно помогло мне отвыкнуть. Потом встретила Тибо. — Бьянка поворошила пальцами свои волосы. — Я все еще была замужем за Артуром. Я и сейчас ношу его фамилию. Но назвала себя «Дафи», что напоминало мне о матери. У нее был роман с Раулем Дафи, художником. Он рисовал Сен-Жан таким, каким городок был прежде. Мне это нравилось.
Бьянка вздохнула.
— Как бы то ни было, Артур бешено ревновал меня к Тибо. Вот почему он так ненавидел его. Но между мной и Тибо ничего не было, разве что небольшая влюбленность. А потом мы стали просто друзьями.
Я сказал:
— Он был хорошим другом.
Я видел тоненькие, как волос, морщинки, что набросало вокруг глаз Бьянки страдание, и чувственный изгиб ее пухлого рта. Я подумал о Фрэнки, семнадцати лет от роду, и о Жан-Клоде, убийце, который ударил ее в челюсть. И о культуре любви.
— Я вышла из того, что обычно называют патриархальной традицией, — сказала Бьянка. — А... клан Тибо был так великолепен. Там все было иначе. Патрон видит жизнь как удержание равновесия между тем, что он хочет делать, и тем, что ему надлежит делать. Он ощущает необходимость приносить больше пользы, вы понимаете. И он нездоров.
Я подумал о темных кругах под глазами Фьюлла и о его пергаментной коже. Но промолчал.
— Патриарх, который сделался слишком стар, — продолжала Бьянка. — А это ох как нелегко для гордого человека, не имеющего наследника.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101