При виде ее сердце мое подпрыгнуло. Она же уставилась на меня, словно перед ней возник призрак.
— Рюмку коньяку, — заказал я, обращаясь по-английски. — Большую.
Девушка даже не пошевелилась. Она по-прежнему пристально смотрела на меня.
Я взглянул на свои руки. Они, как всегда, смахивали на совки. На почерневшей от нефти коже маленькими красными ручейками пролегли трещины — от соли.
— Ты весь вечер намерена бездельничать? — поинтересовался я.
— Отец, черт проклятый! — тоже по-английски воскликнула девушка за стойкой. — Чем это ты занимался до сей минуты?
Я повременил с ответом, дожидаясь, пока она подаст коньяк. А затем поведал, без подробностей, версию происшедшего. Я рассказывал, а она сидела и глазела на меня. У нее были глаза Мэри Эллен: спокойные зеленые канадские глаза, которые говорили: «Да, я все понимаю, но не жди от меня сочувствия».
Приходили и уходили официанты. Уделяя им достаточно внимания, чтобы ничего не упустить из виду, Фрэнки ловко управлялась с заказами, доставая из холодильника бутылки с этикетками «Мюскаже» и «Гро План». Коньяк согрел меня, как и отцовская гордость. Осенью Фрэнки должна была вернуться в Оксфорд, где изучала современные языки. Тибо предложил ей поработать у него сезон, дабы усовершенствовать французский. Не было оснований волноваться за нее: Фрэнки могла о себе позаботиться.
Когда я закончил свой рассказ, она вздохнула и улыбнулась широкой канадской улыбкой своей матери, столь же благоразумной, как и езда автобуса в Торонто.
«Кретин», — говорила ее улыбка.
— Стало быть, от яхты остался лишь остов, — подытожила Фрэнки.
— Тибо не будет от этого в восторге, — вздохнул я.
— Не думаю, что он сильно обеспокоится. — Глаза Фрэнки были обращены как бы внутрь: она считала. И эту манеру Фрэнки унаследовала от матери, которая вырастила ее, пока я пытался заработать на жизнь, совершая кругосветки и подвизаясь в цирке «Кракен». Наверху тихо звонил телефон. — Его голова занята другими мыслями, — добавила она.
Послышались быстрые шаги: кто-то сбегал вниз по лестнице. Дверь с надписью «Частные апартаменты» распахнулась. Тибо Леду почти вбежал в комнату. Увидев меня, он остолбенел. Затем улыбнулся своей белозубой улыбкой и обнял меня за плечи. Для этого ему пришлось привстать на цыпочки, но и тогда он едва дотянулся.
— Мик! — вскричал он. — Вот так сюрприз!
У Тибо не было оснований так изумляться, он ведь знал, когда я планирую прибыть.
— Я пригнал твою яхту, — сообщил я.
Теперь, когда объяснения были не за горами, я почувствовал себя разбитым, к тому же коньяк ударил в голову, и заготовленные фразы казались ничтожными.
— А, яхта, — сказал он. Его голос звучал не так, как всегда, а в более высоких тонах. — Отлично! Путешествие было удачным?
Тибо стоял под фотографией, на которой он вел наш тримаранк финишу гонки «Бауле-Дакар». Я виднелся позади него: в кокпите. Его волосы развевались на ветру. Тогда целых три дня мы оба спали не более часа. Я выглядел словно живой труп, обросший бородой. Тибо же — так, будто сошел с плаката, рекламирующего процветающую ферму.
А сейчас в нем едва можно было узнать прежнего Тибо, под глазами пролегли черные круги. Он сгреб меня рукой и увлек в дальнюю сторону бара.
— Слава Богу, что ты приехал! — воскликнул Тибо. Он говорил с одышкой. — Мне здесь нужен человек, которому я могу доверять, чтобы присмотреть за рестораном.
— Послушай! — начал было я. — Мне необходимо кое-что рассказать тебе.
— Позже, — прервал меня Тибо. — Мне надо идти.
Взгляд его переметнулся с меня на зеркальное окно у входа в ресторан.
— Это прямо фантастика, что ты здесь! Менеджер в отъезде. Жерард и шеф-повар сами управляются со всем, но Жерард паникует. Ты будешь третейским судьей — вот и все. Лады?
Мы разговаривали по другую сторону бара.
— Возможно, я не вернусь сегодня вечером, — сказал Тибо. — Если возникнут трудности, Жерард поможет, он гений. Как и твоя дочь, — добавил Тибо, улыбнувшись Фрэнки.
Она, как я с удивлением заметил, покраснела.
В цирке «Кракен» было так же. Это не имело никакого отношения к сексу. Могучая велосипедистка из Антверпена лесбиянка Джутта, специализирующаяся в глотании битого стекла, зимой имела обыкновение готовить ему на ночь грелку. Находясь рядом с Тибо, вы становитесь заботливым членом его семьи.
— У нас были неприятности с яхтой, — сообщил я. — Ей требуется ремонт.
— Хорошо, поставь ее в док. Ян покажет куда, — сказал Тибо и махнул рукой, как бы покончив с этим.
Целый год все наши помыслы были связаны с «Аркансьелем», мы неделями сидели на телефонах, обменивались десятками чертежей. И вот теперь, когда его новая игрушка прибыла. Тибо, казалось, и знать не желал о том. Он обеими ладонями сжал мою руку.
— Ну пожалуйста. Мне нужен человек, которому я могу доверять. Присмотри за рестораном. Договорились?
— Но я понятия не имею о ресторанах!
— Ну и что, — рассмеялся Тибо. — Ты организованный малый. Это все, что требуется.
Тоже свойственная ему черта. В основном это верно, пока дела идут гладко. Что касается Тибо, он считал, что в понятие «быть организованным» входит поддержка людей в радости. Я же иначе смотрел на человеческие отношения. То, что книга заказов верфи «Яхты Сэвиджа» была пуста, не имело отношения к качеству лодок. Просто я отвергал прессу, и она отвечала мне взаимностью, за исключением случаев, когда она считала нужным заметить, что яхты мои быстры и, следовательно, представляют опасность.
Но Тибо был исключительно убедителен, что в духе цирка «Кракен». Поначалу я работал гам штурманом и играл на клавишных в оркестре.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101