Я достаточно долго находился в Ла-Рошели, чтобы меня настигли.
Из Пултни позвонила Мэри и в ее сообщении не было ничего утешительного.
Затем из Марблхеда позвонил Арт Шеккер и сказал, что слыхал, будто дела мои не слишком хороши и почему бы мне не облегчить свое положение и не поучаствовать в их кампании, связанной с Кубком Америки, — повод, который вынудит моего банковского менеджера счесть, что все его дни рождения грянули одновременно. Арт настаивал, чтобы мы встретились и все обсудили. Он был упрямым человеком. Я пообещал, что подумаю, и вернулся мыслями к Креспи.
Перед самым обедом в бар вошли Бьянка и Фрэнки. Дочь посмотрела на меня в упор. Припухлости возле ее глаза и на подбородке сошли. Кожа была обветренно-розовой и загоревшей, а белки глаз — чисты как молоко. Фрэнки улыбнулась мне и поднялась наверх. Я не был прощен, но улыбка есть улыбка. Она слегка ободрила меня.
Бьянка осталась в баре. В ней было что-то пиратское: лицо по-цыгански загорелое, черные волосы заплетены в косичку, в изящных ушах — золотые сережки.
Я налил ей пива, глядя на дверь с надписью «Частные апартаменты». Бьянка сжала мою руку: теплый ободряющий жест. И сказала:
— Фрэнки еще молода. Она преодолеет это.
Я пристально посмотрел в ее темно-синие глаза. Похоже, Бьянка считала себя старше, чем была. Она улыбнулась мне.
— А яхта хорошо идет, — сообщила она.
Бьянка была членом команды.
«Существует множество вещей, о которых мы даже не подозреваем, — подумал я. — Ты сейчас не знаешь, что я прочел связанные с „Поиссон де Аврил“ документы, которые ты вытащила из папок. Не знаешь, что я виделся с Тибо. А я не в курсе, что за игру ты ведешь».
Мне удалась ответная улыбка. В два тридцать я сел в фургончик и отправился в агентство «Джотто», на деловое свидание с господином Артуром Креспи.
Секретарь провела меня в обычный рабочий офис с письменным столом на козлах и алюминиевыми стульями. Креспи сидел за столом. Он протянул руку, пожатие которой ухитрилось быть и теплым и жестким одновременно.
— Садитесь, — сказал Креспи. — Садитесь!
Его уже наметившиеся подбородки слегка загорели, черные волосы были над квадратным красивым лицом тщательно завиты. Ощущался слабый запах гигиенической пудры. Вероятно, ему приходилось бриться дважды в день.
— У вас возникли затруднения с яхтой. Мой менеджер сообщил мне, что она застрахована на имя Тибо Леду. Кажется, господин Леду не уплатил вам сполна?
— Кто вам это сказал?
— Мой менеджер. — Креспи улыбнулся. — У меня много дел. Когда я приезжаю, чтобы участвовать в гонке, мне нравится анализировать ход дел, узнавать о... выдающихся событиях, происшедших со времени моего последнего визита. Менеджер рассказал мне о вашей встрече.
— Страховка оформлена на имя Тибо Леду, — сказал я. — Ваш менеджер не имел оснований выплатить ее мне.
— Но это создает вам трудности.
Улыбка не сходила с его лица. Это был вариант искренней улыбки сутенера с юга Франции: широкой, белозубой, с морщинками вокруг глаз.
— Хочу сказать вам кое-что, — начал Креспи. — Я моряк, как вы знаете. Конечно, не такой опытный, как вы.
И снова улыбка.
— Я построил «Уайт Уинг» и потому могу участвовать в гонке, но при поддержке. Некоторое время я наблюдал за вашей карьерой. И должен сказать: восхищен тем, что вы делаете.
Креспи опустил глаза как бы в смущении.
— Строить яхты в соответствии с вашей мечтой — благо. Именно следуя мечте. Для меня это очень существенно: способствовать мечте людей, которыми я восхищаюсь. Я деловой человек, не спортсмен. Я строю яхты и плачу людям, которые управляют ими, предоставляя им возможность достичь собственных целей. Для меня это больше чем удовольствие. Скорее — призвание.
Креспи наклонился вперед, ладонями упершись в стол; он был искренен сейчас. Мощь его личности заполнила всю комнату, подобно запаху дешевого лосьона «После бритья». Я напомнил себе, что это тот самый человек, который вынудил скрываться Тибо, чьи головорезы стащили его документы и пытались до смерти напугать меня. Vive le sport!
— Так вот, — резюмировал Креспи. — Мне неприятно видеть, что такой человек, как вы, испытывает трудности из-за вполне простительной ошибки, доверившись другу. Денежные отношения требуют и доверия и недоверия: тут важно придерживаться золотой середины. Спорт — тот на доверии. Если вы нарушаете правила, спорт кончается.
Креспи выпрямил руки и добавил:
— Вот что я вам предлагаю. Вы хотите уладить это дело, чтобы выбраться отсюда, уехать и продолжить свои дела. Мы все — люди деловые. Я понимаю вас. Поскольку страховой компании все равно пришлось бы уплатить по исковому заявлению Тибо Леду и ваша яхта находится на ремонте в доке, я не вижу, почему бы мне не пойти на уступку и не выплатить непосредственно вам то, что положено, до того, как господин Леду предъявит иск.
Креспи сидел, откинувшись на спинку стула. Он улыбался, до крайности озабоченный моим благосостоянием. Темные глаза смотрели настороженно.
Я, соответственно, тоже был начеку.
Креспи понятия не имел, что я обнаружил связь между ним и его телохранителями. Более того, он полагал непреложной истиной, что мир полон простодушных моряков, жадно хватающихся за любые средства, дабы вызволить свою яхту из затруднительного положения. Вот только неведомо ему было, что я — моряк, который немало времени потратил на изучение людей, желающих разбогатеть при помощи мошеннических страховых исков. При такой работе трудно не лишиться простодушия в кратчайшие сроки.
То, что мне было предложено, не имело ничего общего ни со страхованием, ни со спортом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101