Вокруг собралась жидкая толпа. Некоторые женщины были в халатах. Я опустил стекло и заговорил с одной из них.
— Какой это номер дома? — спросил я.
— Тринадцатый, — ответила она.
— Кто-нибудь пострадал?
— Пальчики обожгли. — Она захихикала. Ее халат распахнулся. Я заметил мертвенно-белое бедро над черным чулком.
— Я кажется, пропустил вечеринку, — сказал я.
— Ничего, будет другая. — Она говорила с притворным американским акцентом. — В другой раз, в другом месте. — Она засмеялась глухим металлическим смехом, от нее так и разило джином.
Рядом со мной Надя что-то коротко и яростно сказала на непонятном языке и нажала на педаль газа.
Когда мы отъехали от толпы, я вышел из машины. Я еще чувствовал, как огонь печет мне лицо. В доме, который должен был быть номером 25, оказалось темно и тихо. Там были ажурные железные ворота и тропинка, обсаженная темными кипарисами. Я подошел к входной двери, позвонил. Послышался звук колокольчика. Никто не открыл.
Ошибся номером, подумал я.
Тут я увидел его.
Кроны хвойных деревьев, напоминавшие по форме бомбы, чернели на фоне пламени. Между ними по газону двигалась долговязая фигура. Длинные волосы жирными прядями свисали на плечи. Она двигалась крадучись. И скользнула в тень кипарисов.
Дин.
Я открыл рот, чтобы его окликнуть, и снова закрыл.
На сером газоне была еще одна тень, неподвижная. Я подумал, что это какое-то дерево. Но вот она зашевелилась, сделала легкое движение, возможно, сунула руку в карман. Это движение показалось мне вороватым. Я вышел на газон. Тут все произошло очень быстро. Тень оторвалась от куста. Это был мужчина в какой-то форме, на голове фуражка. Он побежал, я слышал его тяжелое дыхание. Его правая рука свободно болталась. Потом он опять нырнул в тень. В ту же тень, где стоял Дин. Кто-то сказал: "Сволочь". Потом раздался страшный шум, что-то среднее между треском и грохотом. Я побежал, потому что тени теперь перестали быть тенями и превратились в людей из плоти. Дин ковылял по серому газону, издавая отчаянные вопли. Человек в форме занес ногу и лягнул его в живот. Дин упал, перекатился и замер. Я услышал свой собственный вопль.
Я был футах в десяти от них, когда человек в форме обернулся. На его черном мундире сверкали серебряные пуговицы.
Козырек фуражки был низко надвинут на глаза, так что их не было видно. Луна осветила значок на груди, две маленькие блестящие серебряные планки. Я кинулся на него. Мои морские ботинки заскользили по мокрому газону, и я шлепнулся в какую-то клумбу. Дин закричал.
Крик заставил меня подняться на четвереньки. Серый газон, темные кипарисы, отдаленное оранжевое зарево пожара. И две фигуры. Человек в форме, черный и прямой, и второй, странно согнутый, потому что тот, в форме, держал его мертвой хваткой. Я поднялся и завопил во все горло.
Человек в форме не обратил на меня внимания. Дин пытался высвободиться. Он все время кричал. Я видел, как он опустился на колени, пытаясь вырваться. Я все еще барахтался на клумбе. Моя нога ударилась обо что-то твердое. Я поднялся. Я стоял на клумбе декоративного вереска. Твердый предмет был одним из камней бордюра. Я схватил его и, спотыкаясь, двинулся через серый газон.
Дин выкрикивал бессмысленный набор ругательств, в сочетании с сиренами на улице это звучало уродливой музыкой. Плечи человека в форме накренились, он снова занес ногу. Я услышал, как он зарычал, а Дин со свистом втянул воздух. Наконец я добрался до них. На этот раз человек обернулся. Лунный свет ударил ему в лицо. Крупное белое круглое лицо. Щелочки вместо глаз, зубы обнажены в гримасе. С ясностью, которую рождает крайний ужас, я заметил, что у него не хватает правого верхнего клыка. И я ударил.
Я ударил его сбоку камнем по голове, как следует размахнувшись. Что-то чмокнуло. Наверное, ухо. Он взвыл и прижал руку к голове. Я схватил Дина за руку и приказал:
— В машину!
Он издавал отвратительные звуки, как будто его вот-вот вырвет. Я потащил его к воротам. Мы все время спотыкались. Я обернулся и через плечо увидел, как человек в форме бредет по кругу, прижимая руку к голове. Наконец моя рука почувствовала холод железных ворот. Фары Надиной машины, приближаясь, сияли, как солнца. Она остановилась, шины взвизгнули.
Задняя дверца распахнулась. Я затолкал Дина на сиденье. Он повалился лицом вперед. Я забрался вслед за ним.
— Куда ехать? — Она казалась совершенно спокойной. Не "что случилось?" и не "ты в порядке?", а просто: "Куда ехать?" Я не мог выдавить из себя ни слова. Мое сердце тарахтело как пулемет.
Человек в форме, шатаясь, замаячил в свете фар. Его руки были подняты кверху.
— На него, — прохрипел я.
Она поехала прямо на него. Он метнулся в сторону. Послышался звук падающего тела.
Дин кое-как выпрямился.
Надя нажала акселератор. Дорога круто заворачивала налево. Тени вечнозеленых деревьев мелькали вдоль серых газонов, как призрачные дворники на ветровом стекле. Стрелка спидометра добралась до семидесяти пяти.
Дорога завернула направо. Через пятьдесят ярдов она расширялась и кончалась.
Надя нажала тормоз, раздался скрежет шин. Она что-то сделала левой рукой. Внезапно мы поехали вбок, потом назад, запахло паленой резиной.
И вот мы уже мчались обратно той же дорогой, которой приехали. Двигатель ровно гудел. Я попытался собраться с мыслями. Впереди показались синие "мигалки".
— Замедли ход, — сказал я. — Полиция.
Она кивнула. Теперь мы ползли на двадцати пяти: три жителя предместья, настоящие паиньки. Полицейские были повсюду, но их больше интересовала толпа перед домом 13, чем проезжающие автомобилисты.
— Чертова лавочка, — пробормотал Дин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97