— Звони, — сказал он. — В любое время.
Я пошел к своему «ягуару».
* * *
Машина стремительно летела по скоростной трассе М4. Мы выбрались из Лондона еще до наступления часа пик и остановились в тусклом, скучном пригороде Эссекса, где сосредоточены промышленные предприятия. В пять тридцать я весьма обрадовался, обнаружив длинное черное объявление, полустертые буквы которого гласили: ПРОДАЖА МОРСКИХ СУДОВ, и, прочитав его, тронулся по проселочной дороге, представляющей собой непрерывную цепь рытвин. Беспросветной, сплошной стеной лил дождь. Он превращал ямы в лужи на моем пути к навесу, сооруженному из дранки, и наваленному в кучу углю.
Пахло влажным и гнилым кровельным войлоком. Четыре яхты просто утонули в грязи. Они выглядели так, как если бы единственной причиной того, что они такие грязные, было то, что их не спустили на воду.
Девушка с крашеными белыми волосами, выбившимися из-под платка, выглянула из-за двери.
— Я ищу Дела Бонифейса, — объяснил я свое появление.
Она взглянула на меня сбоку из-под ресниц, густо подведенных тушью.
— Он занят с клиентом, — объяснила она.
— Подожду, — продолжал я. — А чем он занят?
— Поднимает паруса, — ответила она. — У прогулочного парусника. Простите, но я должна отлучиться.
Я улыбнулся ей самой обольстительной и нахальной из моих улыбок.
— Сожалею, что слышу это. Ее лицо немного смягчилось.
— Нет, в самом деле, — принялась она меня успокаивать, — я должна принести хризантемовый чай.
— Ну, в таком случае я подожду здесь, — пообещал я.
В ее глазах появилось сомнение.
— Но вы же не можете один войти в дом!
— Ничего, я побуду на улице.
— Ну ждите, — разрешила она и зашлепала по лужам к грязному домишке из красного кирпича, стоящему в глубине двора.
Я вытащил куртку с надписью «Генри Ллойд» из «ягуара», а сам спустился к набережной. Прилив закончился, и по кромке воды появилась полоса черной грязи. За серой водой позади топи колыхался парус. Ветра не было.
Ниже по набережной была пришвартована пара древних суденышек. Ближе к берегу стоял «Бостонский китобой» с мотором «Меркурий» мощностью 40 л.с., укрепленным на корме. Это было единственное судно на всем побережье, показавшееся мне способным держаться на воде. Я вскочил на него, завел двигатель и отчалил от берега. Грязная приливная волна качнула «Китобой», когда я направил его к выходу из бухты, повернув дроссельный кран.
Мне понадобилось десять минут, чтобы настичь парусник. Белая краска на обшивке пошла пузырями размером с яйцо. Я заглушил двигатель и встал борт о борт. В кубрике я увидел двоих мужчин. В воздухе стоял сильный запах керосина. Один из них был молодым, розовощеким и энергичным. Другой выше, тоньше — словом, сухопарая копия Эда, его брат Дел.
Он метнул на меня враждебный взгляд серых глаз.
— Что ты делаешь на моей яхте? — спросил он.
— Я пришел, чтобы спасти тебя, — ответил я. — Хочу тебе кое-что сообщить.
— Спасти? — переспросил он. — Но сейчас мы заняты осмотром двигателя.
— Я уже достаточно насмотрелся, — сказал розовощекий юноша. — Это фантастика! — Его голос был полон неподдельного восхищения.
— Да, — заявил Дел Бонифейс, — еще немного усилий — и останется одна оснастка.
— Да, — согласился молодой человек, кивая. — Да!
Дел прошел вперед и прыгнул на борт «Китобоя».
— Оставайтесь там, сэр, если не возражаете! — крикнул он через плечо. Затем повернулся ко мне. Глаза его смотрели на меня со злостью. — Что ты себе позволяешь? Убирайся отсюда, ты мешаешь заниматься мне делом.
Я хотел напомнить ему, что он жульнически торгует драгоценностями, но сказал совсем другое:
— Я ищу Эда.
— Ну так ты уже говорил об этом. — Он смотрел прямо перед собой.
— Ты же недавно с ним виделся!
— И что из этого?
— Ты сказал мне тогда, в «Виноградной грозди», что он все выдумал об Алане Бартоне и обо всем другом. Но ведь это не так!
— Что — не так?
— Ничего он не выдумывал! Просто кто-то охотится за ним. Его нужно предупредить.
— Ну да, конечно, — скептически заметил Дел. — Откуда мне знать, что это не ты сам охотишься?
— Ради Бога, — умоляюще произнес я. — Ведь тебе известно, что он мой старый друг.
Вода стекала с его стриженых волос, попадала в глаза.
— А что, если он просто не желает видеть тебя?
Я кипел от негодования.
— Если ты мне не скажешь, — вырвалось у меня, — я непременно расскажу твоему клиенту, что он покупает.
Он посмотрел на меня, потом перевел взгляд на парусник. Я видел, как двинулся его кадык, когда он сглотнул.
— Я же тебе уже сказал, — повторил он. — Не знаю.
Я обернулся. Розовощекий молодой человек в кубрике парусника поднял руку и помахал ею. Я закричал, преодолевая шум двигателя:
— Хотите знать правду?
— Что? — ответил он, не слыша моих слов.
Дел поспешно предложил:
— Пойдем внутрь.
— Ничего! — закричал я молодому человеку, широко улыбавшемуся с разрывавшим сердце чувством собственного достоинства.
Мы завели двигатель и направились к бухте. Молодой человек заявил, что он вернется завтра, после того как переговорит с управляющим банка, и отдаст свою карточку Делу. Мы с Делом отправились в его контору. Он сел за стол, покрытый бумажной скатертью.
— Итак, где же он?
— А что, если я и в самом деле не знаю? — ответил он.
— Да пойми ты наконец, — убеждал я Дела. — Кто-то охотится за твоим братом, кто-то, ломающий людям руки, разрушающий яхты привязывающий людей к якорям и бросающий их в пустые доки.
Он вытащил из пачки сигарету и зажал между тонкими губами.
— Это действительно так? — спросил он.
— Ты говорил мне, что в «Виноградной грозди» Эд был сам не свой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80