Я старался держаться в узких полосках тени, отбрасываемой домами, но был слишком велик, чтобы спрятаться в них. К моменту, когда я добрался до бара «Брик-а-Брак», моя рубашка прилипла к телу, а ботинки, казалось, были наполовину заполнены потом.
Сейчас шторы над окнами бара были подняты, и, когда я толкнул дверь, она открылась внутрь. Слева шла длинная стойка из красного дерева, за ней никого не было. Над баром была чугунная решетка, на которой висели оловянные пивные кружки. В стенах размещалось много узких шкафов, набитых часами с кукушками, старыми банками, пустыми бутылками, подсвечниками и другим барахлом. Было похоже, что все это извлечено из мусорного ящика антикварной лавки. К тому же здесь пованивало, и это был запах пролитого пива, сигарет, грязи и неуспеха. Может, это и была та самая интернациональная атмосфера, о которой сообщалось на вывеске.
Наконец из задней двери появилась девушка-блондинка. Она выглядела так, будто мой приход разбудил ее.
Когда она подала мне бокал «Сан Мигеля», я спросил ее:
— А где Сквиль?
Она прищелкнула языком. У нее было одутловатое лицо и нездоровые темные глаза.
— Спит, был занят всю ночь.
Ее выговор напоминал нечто среднее между Мадридом и Степни.
Я-то знал, чем он занимался ночью, и спросил:
— Где?
Она нахмурилась, спросив:
— А кто вы?
— Друг.
Было похоже, что на нее это не произвело особого впечатления.
— О, он часто бывает во многих местах.
Я смотрел на грязные разводы на стакане, который она мне подала, и решил, что лучше уж пить прямо из горлышка. Пиво животворной влагой проникло во все частицы моего тела.
— Вы давно здесь работаете?
— Довольно давно.
Она взяла свое вязанье из ящика для хранения льда и села так далеко от меня, как это было возможно. Я потягивал пиво. Нейл Даймонд пел о том, как трудно быть человеком, которого не понимают.
Вдруг отворилась дверь, и появился Сквиль.
В грязном бежевом льняном костюме он выглядел не лучшим образом. Его лицо было медно-красным. Забравшись на стул, он бесцветным голосом, не глядя в мою сторону, сказал:
— Дай-ка водки, дорогая!
Блондинка подала ему стакан водки с небольшим количеством томатного сока и солидную порцию закуски с острой приправой. Он поднес стакан ко рту обеими руками и сделал пару больших глотков. Она подала ему салфетку, чтобы он вытер слезящиеся глаза, и кивнула в мою сторону:
— К вам пришли.
Он повернулся, чтобы взглянуть на меня. Его близко посаженные глаза потеряли свой вчерашний неестественный блеск. Длинный нос с красным кончиком нависал над безвольным подбородком. Вчера вечером с возбужденными от кокаина глазами он еще как-то смотрелся. А сегодня был похож на какого-то грызуна в тяжелом похмелье. По его лицу нельзя было определить, узнал он меня или нет. Но на всякий случай он улыбнулся заискивающей улыбкой, обнажив свои желтые выщербленные зубы.
— И что же мы можем сделать для вас?
— Вы можете вернуть мне мой бумажник, — сказал я, вставая и занимая такую позицию, чтобы отрезать ему путь к двери.
— Какой бумажник?
— Тот самый, что ты вытащил у меня из кармана там, у Деке Келльнера.
Хмельное выражение его лица моментально сменилось на другое, гораздо более гадкое. На щеке дернулся мускул.
— Не знаю, о чем вы говорите.
Он снова взял свой стакан и допил водку.
— Выпей еще один, — сказал я. — Все, что я хочу, это вернуть свой бумажник.
Его глазки начали рыскать по сторонам. Я вспомнил о Деке и его солидном виде и решился на маленькую хитрость.
— Иначе я попрошу Деке, чтобы он помог вернуть мне мой бумажник. И это сработало. Маленькие глазки забегали по грязным стенам бара, будто он искал выхода из создавшегося положения. Деке был человек, которого стоило бояться, особенно таким, как Сквиль.
Девушка подала ему еще один стакан. На этот раз я отчетливо услышал, как его зубы стучат о край стекла. Он достал сигарету из бело-голубой пачки и медленно закурил, чтобы выиграть время и поразмыслить.
— Ну и спрашивайте у него, — наконец проговорил он. Его желтоватые глазки следили за мной, стараясь определить мою реакцию.
— Подумайте об этом. Старина Деке может быть недоволен, что вы обворовываете его гостей.
Он посмотрел сначала на грязный пол под ножками стула, на котором сидел, потом на девушку. Ни то, ни другое не помогло ему. Тогда он залпом допил водку и засунул левую руку, покрытую никотиновыми пятнами, в карман пиджака.
— Не крал никаких бумажников. Вот, нашел один какой-то на полу, хотел передать его Деке, но... вы знаете, как это бывает. Просто забыл. Это ваш?
Он передал его мне. Это был мой бумажник. Я взял его.
— Мой, — сказал я. — Какая удача!
— Да, — ответил он, — действительно удача.
Двадцать тысяч песет наличными исчезли из внутреннего отделения.
— Деньги? Не видел в нем никаких денег.
— Ну ясно, что не видели!
Он смотрел в свой пустой стакан. Я убрал бумажник.
— Спасибо, вы мне сделали большое одолжение. Хотите еще выпить?
Он сделал вид, что колеблется, принять мое приглашение или нет, и наконец с благодарностью согласился. Его руки перестали дрожать, но прежде ему пришлось выпить почти четверть бутылки водки.
— Хороший у вас бар.
Он огляделся вокруг, будто видел все это впервые.
— Да, — сказал он. — И место неплохое. Выгодный маленький бизнес. Конечно, сезон еще не начался. Запаздывает немного в этом году.
Он помолчал, разглядывая грязный хлам в шкафах. За все то время, что я здесь был, сюда не зашел ни один человек.
— Довольно забавно, но я подумывал, не продать ли мне его. Не поможете ли вы мне найти покупателя?
Я постарался принять озабоченный вид и ответил, что не могу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75