Он закричал сдавленным фальцетом и попытался оттолкнуть меня. Я настаивал:
— Выметайтесь, пока я не выкинул вас за порог!
Он крутанул головой, освободился и попытался выдавить надменную улыбку. Это была жалкая попытка.
— Я всегда знал, что вы порядочное дерьмо, Мартин!
— Вон! — повторил я.
— Хорошо, ухожу.
Крепко сжав побледневшие губы, он неуклюже занес было ногу и попытался ударить меня в пах; я ушел в сторону, перехватил рукой его колено и отвел удар. Так мы и стояли лицом к лицу, и он старался сохранить равновесие.
— А теперь катись вон! — процедил я и сильно толкнул его. Он вылетел в дверь, потом поднялся на ноги, белый от гнева. Но сумел избежать моего взгляда, осматривая кабинет, старый письменный стол, громоздящиеся на нем папки.
— Боже, ну и хлам! — сказал он и удалился.
* * *
Вечером у нас с Мэри состоялся разговор.
— Я не желаю, чтобы этот человек появился здесь снова, — заявила она.
Я просматривал счета.
— Но у него, в связи с намерением приобрести собственность, есть полное право знакомиться с документами.
— Только не в моем доме! — отрезала она и добавила после паузы: — Может быть, он уже нашел то, что искал. Кое-что исчезло.
— Исчезло?
Она посмотрела на меня своими бледно-голубыми глазами.
— Вот уже тридцать лет я осаждаю эту проклятую комнату. Каждый раз, когда Генри уезжает, я проникаю в кабинет и навожу порядок, потому что, как только вернется, он вышвырнет меня отсюда. Так вот, что-то исчезло, это совершенно точно.
— А вы не думаете, что он мог взять это с собой? Она покачала головой:
— Нет, по-моему. Это что-то довольно большое.
— И вы не можете вспомнить, что это?
— Я теперь свое имя и то с трудом вспоминаю. Я смотрел на ее изможденное лицо и большие руки, лежащие на кухонном столе. Мэри ухаживала за мной с того самого времени, когда мне исполнилось двенадцать лет. Теперь она сама нуждалась в уходе и помощи.
— Вот что, я не пойду ночевать в Пойнт-Хауз, останусь здесь.
Она подняла голову и явно хотела сообщить мне, что я становлюсь смешным. Но потом изменила свое намерение. Ее лицо смягчилось.
— Если ты так настаиваешь.
Всю эту ночь я провел в полудреме, прислушиваясь к знакомым ночным звукам «Саут-Крика». Дул сильный ветер, завывая в снастях стоящих на приколе яхт. Со стороны причальной стенки доносился громкий шум прибоя.
Внезапно я вдруг проснулся. Моя комната располагалась над комнатой Генри. Сквозь шум, доносившийся с моря, я расслышал нечто другое: осторожный шорох и легкое постукивание снизу, сквозь пол. Я прикрыл глаза. Может быть, крысы? Болото кишело ими, и не было никакой возможности отвадить их от старого дома в «Саут-Крике». Но для крыс это сильный стук, и вещи, которые передвигались и падали, были для них неподъемны.
Я осторожно спустил ноги с кровати на холодные доски пола и быстро натянул джинсы и свитер. Потом открыл дверь и начал спускаться по лестнице.
Мэри была воспитана войной. Ее привычка экономить топливо возникла еще во времена затемнения, и она скорее примет ванну из шампанского, чем оставит на ночь горящую лампочку.
Но сквозь щель под дверью кабинета Генри пробивался свет.
Я уже спустился до половины лестничного марша. Моя правая нога осторожно нащупывала каждую следующую ступеньку, я старался ступать ближе к стене, чтобы избежать скрипа. И медленно переносил вес тела на правую ногу.
Ступенька все-таки издала звук, как старое дерево под порывом ветра. Свет в кабинете тут же погас.
Я одним прыжком преодолел остаток лестницы, повернул ручку двери и ворвался в кабинет. Там было совсем темно, только слабо серел квадрат окна. И в комнате стоял запах. Запах спиртного. Тут я получил удар по голове, в ушах у меня зазвенело, и я упал на кучу папок, успев подумать: почему это я, такой агрессивный мистер Деверо, не вызвал вовремя полицию?
На фоне окна мелькнула тень. Широкие плечи, массивное тело. Этот человек пытался открыть окно. Я вытянул левую руку, нащупал выключатель и нажал его. Ничего не произошло. Лампочка вывернута, догадался я.
Опустив руку на пол, чтобы опереться на нее и встать, я нащупал металлический предмет — тяжелую бронзовую скобу, которой Генри подпирал дверь. Я схватил ее и вскочил на ноги как раз в тот момент, когда человек у окна сумел поднять наконец оконную раму. На сером фоне окна было видно, как он заносит ногу, чтобы прыгнуть наружу. Размахнувшись, я бросил в него скобу.
Из-за больной руки бросок вышел неудачным. Но скоба все-таки угодила в незнакомца, и он вывалился на улицу. Послышался хруст, когда он рухнул на клумбу. Я бросился за ним и упал на что-то, что оказалось его телом. Он заорал и быстро откатился в сторону. Кровь стучала в моих ушах. Теперь я его видел. Темная грузная фигура ползком пробиралась через заросли.
— Стой! — закричал я. — Я вижу тебя!
Он не остановился. Пригнувшись, я бросился следом. Мы схватились на лужайке, и я попытался свалить его подножкой. Но он был широкий и плотный, а гипсовая повязка не позволяла мне сцепить руки у него за спиной. Он вырвался, и я ударил его в лицо левой, чувствуя, как его пальцы нащупывают больное место на моей правой руке.
Мне стало не по себе. О нет, только не это, думал я, стараясь отвести руку подальше. Но я промедлил, он поймал мою руку и заломил ее назад. Я весь сжался от ужаса, понимая, что сейчас произойдет, тем более что мы оказались возле стены дома, а он был построен из очень прочного материала.
Он, захватив мою руку, ударил ее гипсовой повязкой об угол дома.
У меня внутри все оборвалось от боли, и шум в ушах от полученного удара превратился в адский рев. Что-то случилось с моими коленками, которые стали сразу как мокрая бумага.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75