— Да, — подтвердил Арчи. — Еще целых шесть недель, конечно. Время есть. Хонитон тоже в составе комитета. Но они хотят пригласить вас.
— И идти на яхтах «Бейлис-345»?
— Да, конечно. Очень перспективная модель. Кислород наконец проник в мои мозги. Я засмеялся.
— Вы так трогательно заботитесь о моей карьере, что это прямо ошеломляет меня.
— Блюду свой интерес. Так же, как блюдет его ваш друг, надутый Хонитон. Я боролся за вас, Мартин. Мы верим в вас.
— Спасибо, — сказал я и повесил трубку.
Я сидел в кресле в офисе, смотрел в окно и думал об Арчере и Хонитоне, которые борются за Деверо и Уэлша. Это что, честная спортивная борьба, предшествующая матчевым гонкам?
Открылась дверь, и вошла Мэри. Она выглядела чуть получше, чем неделю назад.
— Взгляни на это, — сказала она и бросила на стол почтовую открытку. На лицевой стороне была картинка, а на обратной написано: «Я в Испании. Пилюли принимаю. С любовью Г.»
— Он в Испании. Старый дурак! Почему бы ему не сказать все это мне до отъезда? Я хоть немного бы меньше беспокоилась. Ну, теперь чуть отлегло.
Я обнял ее за плечи, счастливый оттого, что Генри положил конец ее беспокойству. Но он еще тогда, в лодке, сказал мне, что у него есть план. И это не было просто словами. Я верил, что Генри готов сделать все, чтобы Мэри оставалась счастливой. Но на этот раз, пожалуй, я меньше всего догадывался о том, что задумал Генри.
Глава 8
Пултни — одна из больших британских рыбачьих деревень, только немного испорченная прогрессом. Теперь рыбачат уже немногие, потому что в Ла-Манше почти не осталось рыбы. Но там сохранилась отличная подковообразная гавань с хорошей причальной стенкой из серого камня. Это место более, чем Маршкот, подходило для яхтенной стоянки, потому что крутые улочки, где раньше жили рыбаки, теперь населяли богатые люди, которые любят яхты и джин с тоником, но именно в таком порядке: сперва яхты. Невилл Спирмен, который держал яхтенную стоянку примерно в миле вниз по берегу, в Новом Пултни, мог брать за место дороже, чем кто-либо другой к западу от Солента. А бывшие рыбные склады, выходящие на пристань, теперь были заполнены не рыбой и сетями, а яхтенными брокерами и мелочными торговцами. Здесь жил и Чарли Эгаттер.
Чарли Эгаттеру, худому мужчине с лицом, состоящим из одних вогнутостей было около тридцати. Его темные волосы торчали во все стороны, как колючки морского ежа. В свое время он был очень хорошим рулевым, а теперь — тактик яхтенных гонок, каких поискать, и один из лучших проектировщиков гоночных яхт в мире.
Я вытащил его из офиса, и мы вышли на причальную стенку. Был серый день, свежий ветер в пять-шесть баллов срывал белую пену с черных волн за входом в гавань. Флаги яхт-клуба на мачтах из темного кедра полоскались на свежем ветре.
— Поговорим в пивной, — предложил я.
— Хорошо. — Чарли посмотрел на яхт-клуб с отвращением.
Мы прошли в другой конец причальной стенки, в Мермэйд. В баре столы были все в пятнах, а потолок от табачного дыма стал бронзового цвета. Чарли поздоровался с четырьмя или пятью пожилыми мужчинами, сидящими в углу. Он заказал нам по пинте пива. Мы выпили.
В бар вошли трое здоровенных мужиков. Самый большой из них был Скотто Скотт из Новой Зеландии. Он ухаживал за яхтами, которые принадлежали Чарли. А двое других — Нодди, мачтовый, и Слайсер, матрос на фордеке. Я заказал пива и им, и мы начали разговор. Но мои мысли были не здесь. Я невольно думал о том, как встречусь на этой гонке с Поулом Уэлшем.
После ленча я покрыл повязку на руке водонепроницаемой тканью, и мы пошли к Спирмену, где на причалах стояли гоночные яхты. Джек Арчер уже ожидал нас у причала, румяный, одетый в блейзер и серые фланелевые брюки, он вышел вперед и всем крепко пожал руки. Его маленькие блестящие голубые глазки сверкали.
— Рад видеть вас, прекрасно, что вы пришли. — Он подмигнул. — Уэлша еще нет.
У понтона выстроились яхты. Они были изящные, длинные и острые, как наконечники копий. Мы прошли вдоль лодок. Оператор телевидения с цепким взглядом все время снимал нас.
— Хорошие лодки, — признал я.
Чарли согласно, без ложной скромности кивнул. Он спроектировал тридцать четвертую модель быстрой и маневренной. Ее длина по ватерлинии была тридцать футов, что обеспечивало теоретическую скорость около восьми узлов. Но как большинство лодок, которые проектировал Чарли, она могла нестись по воде и с большей скоростью.
Берега бухты широко раскинулись по сторонам. По мокрым сходням мы сошли в одну из лодок и, заведя мотор, направились к выходу из гавани. Румпель в моих руками ожил. Потом подняли парус и все сразу куда-то отошло: кузен Джеймс, Поул, Хонитон, Генри и почтовая открытка. Реальностью стали ход лодки, дрожание снастей и крен палубы под ногами. В матчевых гонках идет борьба один на один на яхтах одного класса. Во многих других видах гонок шкиперы могут использоваться техническими средствами, чтобы добиться преимущества над противником. В матчевых гонках не бывает технических преимуществ. Вы выигрываете, если умеете заставить яхту идти так быстро, как она может, и, выполняя правила, добиваетесь победы над противником.
Мы шли на яхте «Бейлис», пробовали ее, меняли галсы, пока Нодди и Слайсер не выбились из сил. Мы придерживали яхту, чтобы определить снос, прикидывали по диаграмме, как близко к ветру можно держаться, чтобы выжать наибольшую скорость. Вывели яхту в открытое море, где бушевали вокруг скал приливные волны, и смотрели, как будет она себя вести в этих условиях.
Чарли все это записывал. Мы возвращались, поставив спинакер. На причале нас ожидали двадцать или тридцать человек.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75