Я хотел достать ключ раньше, но мешали наручники и крепкие объятия полицейских.
– Пустите его! – Это была Жанин. – У него должны быть ключи.
Лишь только я достал ключи из кармана, их выхватили из моих рук. Открыть замок оказалось делом непростым: удары кувалды изрядно его покорежили. Ключ вошел не сразу, но мускулистому констеблю в конце концов удалось повернуть его в замке. Дверь раскрылась. Я хотел войти, но меня остановили.
Первыми вошли два констебля, женщина и мужчина, держа наготове дубинки. Не представляю, что они собирались увидеть, но двигались они с величайшим страхом. Полный абсурд, думал я.
– Разве мог я сделать что-то с Дженни или Ллойдом?! Жанин, объясни мне, что случилось?
Она закрыла лицо руками и расплакалась. Двое младших офицеров сочувственно закивали головами. Инспектор, стоявший позади меня, стал подталкивать меня вперед, тыкая пальцами в спину. С меня хватит, решил я, развернулся и оттолкнул его. Полицейские, не ожидавшие подобных действий, вначале остолбенели, но, очнувшись, дружно навалились на меня. В это время вдруг погас свет – мы очутились в полной темноте. Я вздрогнул от боли, получив полицейским ботинком в коленку. Что-то просвистело у самого лица, и сверху на мою голову опустилась дубинка.
Инспектору в годах, который попытался мне помочь, пришлось нелегко. Кровь текла ручьем по моему лицу, заливая глаза и рот, и, похоже, останавливаться не собиралась. Я находился в сознании, но был ко всему безучастен. Единственное, что меня беспокоило, – кровотечение. Кровь уже не просто текла – она била фонтаном.
– Боже мой! – ужаснулась женщина-констебль. – Что с вами? – И, достав пакет первой помощи, бросилась перевязывать рану на моей голове. – Вы, случайно, гемофилией не страдаете?
– Не знаю, – вымолвил я.
– Может, у вас СПИД?
– Нет!
Мне стало страшно. Я не раз терял кровь, но в таком количестве – впервые. Прямо-таки кровавая Ниагара! В голове в ритм с пульсом стучала боль. Я вспомнил об аварии. Может, врачи просмотрели какие-то серьезные повреждения, – и вот результат?
– Придется везти в больницу, – сказала констебль.
– Подумаешь, кровь течет, – прозвучал голос инспектора. – Сейчас пройдет, и он нам расскажет, где спрятал детей. На Ботл-стрит наш доктор им займется.
Кровотечение продолжалось. Повязки промокли насквозь. Я чувствовал, что теряю сознание.
– Если этот арестованный не будет сейчас же доставлен в больницу, я за него не отвечаю, – объявила женщина-констебль. Панические нотки в ее голосе усугубили мое состояние.
– Вот дерьмо! Он же специально это устроил, – услыхал я чей-то злобный шепот, но в это время меня уже спускали на носилках к выходу, у которого стояла «скорая» со включенной сиреной.
Я был в наручниках, но врачи не мешкая подсоединили меня к капельнице.
К шести утра, после того как в больнице «Уитен-шоу» в меня влили изрядное количество плазмы, кровотечение прекратилось. Удар дубинки по голове повредил артерию, и потребовалась помощь хирурга. Он сказал, что такая же рана осталась бы после удара мечом. Мне было слишком плохо, чтоб реагировать на такие замечания, но я дал себе слово разобраться с полицией. Телефон Марвина был записан на моем мобильном. Я попросил медсестру связаться с ним. Бедняга Марвин! В первый же день работы на «Робин Гуд Инвестигейшнз» на него свалилось столько забот: умирающий от рака свидетель, ночная переписка с министром внутренних дел, и теперь еще придется вызволять начальника.
Мартин и инспектор криминальной полиции Брен Каллен появились одновременно. Кроме нас троих в палате находился приставленный ко мне мускулистый констебль. Еще несколько полицейских дежурили в больничном коридоре, мешая свободному передвижению медперсонала.
С тех пор как приехал Марвин, я закрыл рот на замок, ведь я даже не знал его фамилии. Зато Марвин знал, как обращаться с полицейскими, не хуже своей кузины.
– Это неслыханно! – начал он во весь голос. – Я требую, чтобы мистер Кьюнан был незамедлительно освобожден из-под стражи.
В ответ послышалось улюлюканье полицейских, напоминавшее крики тюленей, потревоженных появлением чужака на арктическом берегу.
– Вы не имеете права держать в наручниках человека, которому нанесены тяжелые телесные повреждения, – продолжал Марвин. – Я позабочусь о том, чтобы виновных полицейских призвали к ответу.
– У-ууух, ух-ух-ууух, – все, что я расслышал в ответ.
Тем временем к моей койке пробрался инспектор Каллен.
– Избавься от этого клоуна, Дейв, – тихо сказал он, – и я все улажу. Произошло небольшое недоразумение.
– Марвин – не клоун. Он ответственный сотрудник «Робин Гуд Инвестигейшнз», – ответил я.
– Да будь он хоть гребаный Папа Римский! Отошли его отсюда – и все.
– Я отошлю своего клоуна, когда ты уберешь отсюда своих клоунов, – огрызнулся я, – хотя, повторяю, Марвин – не клоун.
Мне стоило большого труда проговорить все это, и, обессилев, я откинул голову на подушку.
– Ты слышишь, что он несет? Только людей растравил.
Шум и крики в коридоре стали невыносимы.
– Марвин, – позвал я слабым голосом.
Мой помощник подошел и встал напротив инспектора, их разделяла больничная койка. Марвин был готов драться до конца, о чем свидетельствовал оскал его зубов. Я чувствовал, что горжусь им. Он наклонился, чтобы выслушать мои указания.
– Мистер Каллен собирается сам все уладить, – зашевелил я губами, – так что не шуми пока.
Однако Марвин оказался крепким орешком. Он не ушел из палаты, пожелав убедиться, что с меня снимут наручники, а когда полицейские убрались, встал, как часовой, у койки и, пока Каллен говорил, не спускал с него глаз, точно ястреб.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135