Может быть потому, что Пол и Сабина сели немного в стороне от остальных, около обитой выгоревшим зеленым дамастом стены, на фоне которой резко выделялись грубые походные кухни и шкафы для посуды, один из подавальщиков, одетый в белую куртку, принес им полное блюдо дымящихся макарон.— Боги благоволят к нам, — сказал Пол. — Смотри, макароны едим только мы.Она грустно улыбнулась.— Я в первый раз — правда, был еще один первый раз, но он не считается, — вижу тебя при дневном свете, — прошептала она. — И может быть, последний…— Знаешь что? Ты сейчас еще красивее, чем ночью.Ничего не ответив, она привстала, чтобы лучше рассмотреть через высокое дворцовое окно полукруглую площадь, освещенную молочно-белым светом.— Надо будет потом отправиться сюда в паломничество, — сказала она. — Мне хочется знать, как выглядят все эти статуи, если снять с них защитные кожухи. В конце концов, они видели начало нашей истории…— Тогда и настанет подходящий момент, чтобы объясниться тебе в любви на французском, возвышенно и романтично. К сожалению, я в подобной ситуации весьма неловок!— Первые слова, которые я от тебя услышала, были: «Можно перевязать в джипе».Он воздел руки к небу.— Не начинай сначала! Это невероятно: с тех пор, как я тебя встретил, у меня такое ощущение, что я влез в чужую кожу. Вполне миролюбивый и тихий тип, с которым никогда ничего не случается, который всегда пребывает в благодушном настроении, набрасывается на известного своим высокомерием генерала, бьет ногой калеку, стреляет в парнишку, который всего лишь хотел получить немного денег, чтобы не умереть с голоду, начинает странное расследование, пытаясь разыскать друга, которого потерял из виду много лет назад… Послушай, ты, которая, как мне кажется, прочно стоит на земле, скажи мне, что я не заблудился среди снов этой ночи и что скоро я снова стану прежним! Нет, не говори ничего, не отвечай, потому что ты, в конце концов, тоже можешь оказаться частью этого сна и, проснувшись, я рискую тебя потерять…— Да, — ответила Сабина задумчиво, — я могла бы исчезнуть на заре за деревьями виллы Коммунале, подозвав таинственный фиакр, разъезжающий во мраке по Ривьера-ди-Кьяйя… Но у меня нет подходящего платья… — добавила она, с сожалением показывая на строгую униформу офицера экспедиционного корпуса. Пол слабо улыбнулся.— Не хватало еще, чтобы ты ускользнула от меня после всего, что мы только что пережили… — сказал он, а она в ответ погладила его по щеке.Заметив этот интимный жест, кое-кто из присутствующих неодобрительно поднял брови.— Будь осторожна, здесь слухи распространяются быстрее, чем во времена Бурбонов, — шепнул Пол.— Я думаю, они смотрят на нас так потому, что мы едим макароны, а им их не дали! — произнесла она с иронией.Пол не смог удержаться от смеха.— Я в этом не уверен, — ответил он.— Просто я не смогла сдержаться, прости, — сказала она. — Сегодня ночью было так хорошо.— Да, мы времени зря не тратили, — согласился Пол. — А у нас его было не так много.— И нам надо было наверстать упущенные вечером часы… Немного трудные, тебе не кажется? Подумать только, ты обнаружил преступление — ни больше ни меньше!Он задумчиво кивнул.— Заметь, я больше не заговаривал с тобой об этом: не хотел тебя волновать и портить нам праздник.— Да, это был праздник, мой дорогой, но почему бы теперь не вернуться к тому разговору?— Зачем? Только для того, чтобы признаться, что прошлым вечером я повел себя странно? Неужели тебе так хочется снова погрузиться в эту мрачную историю — теперь, когда у нас есть наша собственная прекрасная история?— Знаешь, я учила английский по готическим романам, наполненным туманами, привидениями и убийствами, — сказала она, словно вспоминая о чем-то вкусном.Он схватил ее руку под скатертью, словно хотел припасть к источнику бившей в ней энергии.— Я люблю тебя и не могу прийти в себя от счастья, — сказал он глухо. — Я никогда не думал, что могу влюбиться с первого взгляда, такой упорядоченной и размеренной была моя жизнь. Но я не могу понять, как можно в одно и то же время быть таким счастливым и таким озабоченным и встревоженным.— Это и есть твоя странность?— Как ни посмотри, но, с моей точки зрения, преступление было совершено. Одно из двух: Ларри или жертва, или убийца. И ни один из вариантов меня не радует.Она молчала.— Не драматизируешь ли ты ситуацию, учитывая усталость и напряжение прошедшего вечера?— Я перечислю факты, а ты решай сама. Вчера вечером, пока ты спала под влиянием алкогольных паров…— Нахал! — воскликнула она. — Всего несколько капель «Лакрима-Кристи»!— …старый Креспи повел меня в маленькую гостиную, забитую мебелью и безделушками, чтобы показать документ, который, без сомнения, заинтересовал бы Ларри больше, чем меня, — трогательное и патетическое письмо Мэри Шелли к мужу, написанное в то время, когда они жили в доме на Ривьера-ди-Кьяйя. Креспи сказал, что случайно нашел письмо в секретере, где оно пролежало все сто двадцать пять лет. Боюсь, что именно оно заманило Ларри в этот дом. Как тебе уже известно, Ларри с ума сходил по Шелли. И до такой степени, что ты даже представить себе не можешь. Можно сказать, он был им околдован, и когда ты представляла его выходящим из фиакра в такой же одежде, которую носил его любимый поэт, то была не так уж далека от истины. Чтобы увидеть неизвестное ему письмо, он мог позабыть об осторожности.— Его зазвала девушка для того… чтобы соблазнить?— Я в этом убежден. А Креспи сказал, что у нее были ключи от его квартиры. Судя по всему, она чувствовала себя у него как дома, даже лучше, чем дома. С другой стороны, Ларри дал мне понять, что она хотела бы уехать с ним, сбежать от отца.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145