Во всяком случае, вы ей воспользовались, чтобы заманить меня сюда.— Вы сказали, что пришли посмотреть, не призрак ли я, или что-то в этом роде…— Теперь я знаю.— Если я вам ее покажу, вы сразу уйдете… Я уже неделю думаю только о вас, — продолжала она упрямым голоском. — Все это время я громко произносила ваше имя по ночам, поэтому, мне кажется, заслужила…— Это еще что такое? — спросил Ларри. — Что за имя вы произносите по ночам?— Ларри. Я не знаю, как оно пишется, потому что только слышала его от отца. Он сказал мне и вашу фамилию, но я запомнила только имя. Перед тем как заснуть, я говорю: «Лейтенант Ларри», чтобы не забыть о том, что вы офицер.В отчаянии он воскликнул:— Этого только мне не хватало! Смешно, просто смешно! Я говорю совершенно серьезно, Домитилла. Я запрещаю вам произносить мое имя так, словно я какой-нибудь актер или певец, в которого вы влюблены. Я этого не потерплю. И потом, может, я и офицер, но резервист, как вам известно. Как только кончится война, я стану никем.На этот раз она отстранилась и мечтательно уставилась на него не мигая. На улице стемнело, нависшее черное небо предвещало грозу. Когда она машинально подошла к окну — должно быть, она часто так делала, — пучок света от фар патрульной машины высветил ее фигуру, и этот случайный луч света напомнил Ларри другое видение. Как же он раньше об этом не подумал!— Я видел вас не только в тот день, когда взорвалась бомба… — произнес он, словно речь шла о чем-то очевидном. — Я видел вас однажды ночью. Право, для пленницы вы довольно много передвигаетесь!— В конце концов, мне кажется, вы видите меня повсюду, — лукаво заметила она. — Может, я маленький эльф, — она употребила магическое слово elfo, — который сопровождает вас на протяжении всей вашей жизни? Так где вы меня видели? В котором часу? Как это было?— Я видел, как вы приехали домой. Час был поздний, на вас было длинное платье…— Около полуночи, да? В час, когда Золушка узнает, что приглашена на бал.— Наверное, вы читали Леопарди вашему покровителю.— В самом деле, вы думаете обо мне больше, чем сами предполагали, я должна бы быть довольна! — воскликнула она.На миг ее глаза сверкнули, потом она грустно улыбнулась.— В тот вечер отец уехал в Каподимонте, и я была дома одна, — начала она медленно. — Дон Этторе предложил мне поехать с ним в театр «Сан-Карло» в фиакре, на котором он обычно ездит на свои виноградники. Ему в тот день исполнилось восемьдесят, и он захотел показать мне, как это было в начале века, когда он ездил в оперу с женой. Как тогда одевались, как приезжали кареты с кучерами в ливреях, как после спектакля давали легкий ужин.— Не говорите глупостей! — воскликнул Ларри. — Театр еще не работает! Я как раз сейчас занимаюсь тем, что готовлю его открытие!— Мы просто остановились, — продолжала она, — полюбовались фасадом, он подал мне руку, чтобы помочь выйти из кареты и пройтись под арками в платье, которое когда-то принадлежало его жене и очень мне шло. Я представила себе, как подъезжают к театру кареты и коляски, лакеев с галунами… а потом мы снова сели в фиакр и дон Этторе с кучером решили спеть мне арию из «Дон Жуана», но оба ужасно фальшивили! Мне бы так хотелось, — добавила она, — жить в Неаполе в то время… В том Неаполе.Она говорила мечтательно, почти отрешенно.— А потом, у него в квартире, вы сняли бальное платье? — спросил Ларри.Она пожала плечами, словно он угадал ее мысли.— Я уже говорила, что без дона Этторе я давно была бы там, где сейчас моя мать. Знаете, это было бы не так уж плохо. Но он по крайней мере защищает меня от отцовских побоев.— Так Сальваро вас к тому же бьет?— Смотрите.Она расстегнула ворот блузки — у основания шеи виднелся красный след.— Он буквально пытался меня задушить, когда я заявила, что собираюсь пойти работать санитаркой в госпиталь в Баньоли. Он сказал, что знает, что там происходит между медсестрами и больными, и что я шлюха.— Тогда вы спустились вниз, чтобы ваш старенький дядюшка вас утешил.— Да, — невинно ответила она.Ларри вновь с удивлением почувствовал, как это признание кольнуло его прямо в сердце. Это был сигнал тревоги.— В конце концов, Домитилла, я не знаю, почему делаю вид, что мне интересно, тогда как все это не имеет ко мне никакого отношения, — произнес он с показным равнодушием. — Если вы не хотите показывать мне фотографию, я обойдусь и без нее.Он снова направился к двери черного хода. На этот раз Домитилла поняла, что он и в самом деле готов уйти.— Ладно, вот она, — неохотно сказала девушка.Она приподняла поднос и неуверенным жестом протянула ему фотографию. Ларри стал внимательно ее изучать. Несмотря на следы сгибов, можно было прекрасно рассмотреть гражданский грузовик, стоящий у ворот, и двоих разгружавших его мужчин в штатском. В кузове виднелись картины, много картин, которые были защищены от ударов только кусками картона, проложенными между рамами.— У вас есть лупа? — спросил Ларри.— Лупа! — воскликнула она. — Здесь больше ничего нет.Он поднес фотографию к глазам и прошептал:— Невероятно…Она тоже наклонилась.— Вы узнаете эти ворота, Домитилла?— Да, — ответила она, многозначительно кивнув. — Узнаю. Я покажу их вам, если вы возьмете меня с собой.— Тогда я вас похищаю. Это слишком важно, а у нас мало времени.Девушка смотрела на него, не отводя глаз, словно усомнившись в серьезности его предложения.— Я вам не верю, — наконец произнесла она.— Вы правы.— Ах вы!.. — крикнула она и бросилась на него, смешно размахивая кулаками.— Посмотрите внимательно на верхний угол картины, стоящей у самого борта. Поверните фотографию правильно. Это вам о чем-нибудь говорит?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145