— Свеча! Можно подумать, тебя тоже околдовали!— Меня не удивляет, что именно его жена написала «Франкенштейна», — прошептал Пол. — Смотри, занавеска шевелится. Господи, такое впечатление, что я все еще смотрю кино!— И звуковое кино, — добавил Ларри, сжав ему руку. Они прислушались. В тишине ясно был слышен цокот лошадиных копыт, гулко стучавших по мостовой. Вскоре, словно прибыв прямо из эпохи, о которой они только что говорили, появился громыхающий фиакр. Ларри почувствовал, как кровь отливает у него от лица.— Они возвращаются домой, — шепнул Пол прямо ему в ухо.Словно в подтверждение его слов украшенный фестонами и позументами экипаж, как будто только что сошедший с фотографии вековой давности, остановился у ворот. Запряженное в него животное показалось Ларри более упитанным и резвым, чем другие лошади, которых он видел в городе. Несмотря на затемнение, рядом с кучером слабо мерцал фонарь — для того, без сомнения, чтобы объезжать выбоины и кучи мусора, которыми была усеяна мостовая. Притаившись в темноте, друзья, насколько это позволял тусклый свет фонаря, наблюдали за происходящим. Из экипажа вышел высокий худой человек, одетый в редингот. Мужчина повернулся, галантно подал руку изящной даме и помог ей спуститься на землю. На женщине были длинная юбка и облегающий камзол, а лицо наполовину скрывал капор. Они перешли тротуар и исчезли под аркой ворот, а фиакр развернулся и уехал.— Вот это да! — воскликнул Ларри. — Здесь еще живут! Это значит, что дом не в таком уж плохом состоянии, как я опасался.Он произнес это с таким облегчением, будто речь шла о его собственном доме.— Во времена твоего великого человека люди одевались примерно так же, верно? — насмешливо спросил Пол.Ларри пожал плечами и ничего не ответил. Он продолжал внимательно наблюдать за высокими окнами. Но там не видно было ничего, кроме давешнего призрачного и колеблющегося огонька.— Должно быть, они уже поднялись на второй этаж, — произнес Пол.— Мне кажется, я вижу силуэт за занавеской…— А я не вижу ничего!— Я смотрю за двоих, — сдавленным голосом произнес Ларри. — И вижу не только настоящее, но и прошлое: ты был прав, такое впечатление, что они вернулись…Поднявшийся ветер раскачивал верхушки сосен в парке. Пол вздрогнул.— Постарайся все же не забыть, что на дворе тысяча девятьсот сорок третий год, а не тысяча восемьсот восемнадцатый! — нетерпеливо воскликнул он. — Мы уже достаточно нагулялись. Ты, может быть, и зачарован, но я — я просто замерз! Пора освободиться от порчи, которую навело на тебя это расшатанное здание, и возвращаться в наши роскошные дворцы. Увы, — добавил он насмешливо, — у нас нет ни кареты, ни фиакра.Он потянул Ларри за руку, и тот с сожалением оторвал взгляд от дома.— У меня от холода онемели ноги, — прошептал он, — иначе я остался бы здесь на всю ночь.— Подумать только, фиакр! — воскликнул Ларри после недолгого молчания. — Околдован я или нет — не знаю, но признайся, что и тебе показалось, что ты видишь призрак…— Может, это были те самые жильцы со второго этажа, с которыми я не смог встретиться в мой первый приезд, — предположил он. — Но это не супруги! Девушка кажется совсем юной…— По правде сказать, видно было плохо, да и шляпа мешала рассмотреть лицо. Можно достоверно утверждать только то, что девушка стройна и худа. А ее костюм меня не удивляет. Обратил ли ты внимание на то, что с приближением зимы люди достали из чемоданов бог знает что, лишь бы защититься от холода… Ведь уже четыре года они не могут ничего себе купить! После стольких испытаний, мне кажется, они хотят вернуть хоть что-то из былой роскоши… То же можно сказать и о фиакре. Меня поразило, как мало в Неаполе автомобилей. А поскольку ездить нужно всем, то из сараев и гаражей появляются самые невероятные транспортные средства.— Ты представить себе не можешь, что мне попадалось на улицах! — подхватил Ларри. — Коляски… двуколки… старинный фаэтон и водный велосипед, к которому приделали колеса от обыкновенного…— А я как-то на улице Толедо видел катафалк, набитый, к счастью, живыми людьми.Ларри не смог удержаться от смеха.— Знаешь, я оставил в Палермо маленький «фиат-тополино». Выиграл его в покер на борту «Герцогини Бедфордской», корабля, который вез меня на Сицилию. Я и не знал, что это такое сокровище!Пол остановился.— В покер! Ну и ну! Ты не перестаешь меня удивлять. В Оксфорде ты не притрагивался к картам! Я бы еще понял, если бы это был вист, в который мог играть твой любимый поэт… Но ты и покер! Впрочем, кажется, он принес тебе удачу.Ларри поморщился:— Не уверен, потому что, хотя автомобильчик и сослужил мне хорошую службу в Палермо, у меня появилось слишком много завистников, начиная с майора Хокинса, которому предоставили всего лишь старенький мотоцикл… Мои неприятности с ним начались именно из-за машины. А это что за типы? — воскликнул он.Со стороны улицы Пьедигротта внезапно появился джип, из которого донесся хор пьяных голосов. Водитель резко затормозил, шины пронзительно взвизгнули, и автомобиль замер перед друзьями. Четверо веселых американских солдат нагло их рассматривали. За рулем сидел молоденький сержант. Пол, в свою очередь, посмотрел на них и не поверил своим глазам.— Что это… Что это такое? — крикнул он строго и двинулся к машине. — Вы что, на карнавале?На капоте джипа, у самого ветрового стекла, были прикреплены, словно средневековые гаргульи, два обезьяньих чучела. Они сидели друг к другу лицом и, казалось, беседовали с водителем. Мало того, на заднем сиденье, между двумя орущими песни солдатами, возвышалась ощипанная шея страуса, чьи стеклянные глаза, казалось, пристально вглядывались в даль, в покрытую туманом площадь Витториа.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145