В душе моей все кипело.
Однако в отделение я не пошел. Неудобно было перед начальником. Ведь совсем недавно уговаривал его отпустить Сергея, уверял, что сумею подобрать к нему ключи. Да и не в этом было главное. На улице я noостыл, успокоился. "А со мной-то меньше колотились? - вспомнилось мне. - Хуже Сережки был".
Притом я понимал, что разговор в милиции только бы озлобил парня. "Обожду немножко, - решил я. - Обстоятельства покажут, что делать".
На другой день утром Сергей ждал меня на станции. Виновато подошел, извинился. Если сказать честно, для меня это был сюрприз.
- Не забыл, стало быть, совесть заела? Ну, что будем делать, Сережа? спросил я у него, не скрывая своей обиды. - В милицию, что ли, пойдем?
- Куда хотите, - не поднимая глаз, ответил он. - Мне все равно. Только вы не думайте, дядя Саша, с парнями я нигде не был. Пришли они вечером, после работы, я дома сидел. "Выпить, говорят, негде. Разрешишь?" "А почему, отвечаю, не разрешить. Пейте, если есть что". Ну и сам, конечно, приложился. Наутро башка трещит - спасу нет. Какая уж там работа! Нынче выпроводил всех друзей.
- Ну, а если они завтра опять придут, повторится тоже самое, да? спросил я с иронией.
- Не повторится, дядя Саша, честное слово, не повторится, вот увидите, - ответил он, с детской доверчивостью заглядывая мне в глаза.
И снова я поверил этому парнишке.
На другой день в Болшево я приехал раньше обычного и сразу же направился к Сергею домой. Он еще спал.
- Что, окончательно в бездельники записался?
А ну, вставай, - сдергивая с него одеяло, как мог веселее проговорил я.
Повторять не пришлось. Сергей быстро поднялся с койки.
- А что такое, дядя Саша? - еле попав ногой в брючину, спросил он.
- То есть как что? На работу пора. Или ты еа себя дядю нанял?
- Куда?
- На завод.
- А... - Он перестал торопиться с одеванием, сделался безразличным. Как я приду туда, ведь почти неделю не показывался. Там уж другого пацана в ученики взяли наверное?
- Не взяли, - подбодрил я его, - Собирайся-ка побыстрее да пошли.
На заводе все обошлось благополучно. Сергею разрешили продолжать учебу. Правда, отвоевать такое решение было нелегко.
Почти каждую неделю я приходил на завод и справлялся о поведении Сергея. Приятно было слышать, что и мастер цеха, и токарь, к которому был прикреплен мой подопечный, в два голоса отзывались о нем, как о парнишке смышленом, прилежном в работе. "Технику любит. Башковитый". Я не знал, как расценивать эту быструю перемену в Сергее. То ли он и впрямь пересмотрел свои взгляды на жизнь, то ли просто притих на время. Ответ пришел неожиданно.
Как-то в субботу Сергей наведался ко мне в магазин.
Покупателей у прилавка не было, и его заметили все продавцы. Сергей помялся с ноги на ногу; видно было, что он собирается что-то сказать, но не решался. Молча вынул из грудного кармана небольшой сверточек и положил его передо мной на прилавок.
- Что это? - спросил я.
- Деньги за аккордеон, - тихо ответил Сергей. - Откладывал понемногу с получек. Здесь 70 рублей.
Но вы не беспокойтесь, дядя Саша, я и остальные верну... Скоро на самостоятельную работу перехожу из учеников, получать буду не меньше сотни, так что...
У меня чуть слезы не выступили от Сережкиных слов. Я не знал, что ему ответить. Спазм сжал горло.
Хотелось выйти из-за прилавка и обнять парня, обнять крепко, по-мужски, но мельком глянул на своих товарищей по торговле: они с трудом сдерживали удивление. Тут в магазин вошли два молодых человека и попросили показать им магнитофон.
- Подожди меня, Сережа, на улице, - сказал я. - Через пятнадцать минут будет перерыв, и мы с тобой вместе пообедаем.
Деньги я Сергею вернул. Мы договорились, что он отдаст их мне, когда станет получать ставку рабочего.
На эти же 70 рублей решили купить ему костюм.
Когда ходили по улицам, я все пытался вызвать Сергея на откровенность, узнать, почему все-таки он решился оторвать эти жалкие рубли? Ведь ученикам не густо платят на заводе. Сергей сначала отнекивался, потом как-то вдруг неожиданно выпалил:
- Я, дядя Саша, знаю, что вам в мои годы... в общем, тоже не сладко жилось. Испытали маяты еще побольше, а человечность вот не растеряли.
Я понял, что ему известно все, да и не мудрено: в Болшево меня знает чуть ли не каждый второй житель. Я не стал отнекиваться.
- Не позволили, Сережа, растерять, - ответил я. - Хорошие люди не позволили. Хороших-то во все времена было больше, чем негодяев. Вот кто на заводе доброму делу тебя учит, те душевные люди, настоящие товарищи. А те, что коньяк пили у тебя на квартире, - это отбросы общества. С ними много нужно работать, чтобы вернуть к нормальной жизни.
- И работают уже, - вставил Сергей. - По пять лет тюрьмы за кражу получили.
С каждым месяцем дружба наша с Сергеем все крепла и крепла. В выходные он приезжал ко мне в Москву. Парень он был веселый, находчивый и стал своим человеком в моей семье.
Однажды у нас зашел разговор о литературе. Выяснилось, что Сергей за свою короткую жизнь перечитал немало книг. Его любимым писателем, как и моим, оказался Максим Горький. Когда жена спросила:
"А почему бы тебе, Сережа, не продолжить учебу в вечерней школе?", он ответил:
- А я, считайте, уже продолжаю. Еще на прошлой неделе заявление отнес, так что с первого сентября редким гостем буду у вас.
Это было сказано не просто, чтобы похвалиться.
Парень сдержал свое слово, через два года закончил десять классов без единой тройки.
Сейчас Сергей служит в Советской Армии. Он офицер. Недавно женился. Мне приятно получать от него письма с искренними словами благодарности за окаванное к нему доверие. И я рад, что мое участие в формировании этой юной судьбы было своевременным.
1 2 3 4 5