Все получилось так, как говорили ему охотники, — в гильзу входит шестнадцать картечин и располагаются они по четыре одна над другой.
Затем Конрад вернулся к своему рисунку и заключению экспертизы. В заключении эксперт указал входные отверстия тринадцати дробинок, и Конрад отметил их крестиками на своем рисунке. Теперь стало видно, что убийца находился не прямо за спиной жертвы — выстрел был произведен под небольшим углом и все раны располагались слева от позвоночника. Значит, три картечины прошли мимо левого бока Лангерманиса.
Конрад вспомнил, как лежал Хуго, и попытался представить, как он перед тем должен был стоять. Выстрел. Лангерманис падает… Но почему не разбивается со звоном окно? Окно ведь слева от Лангерманиса! Три дробины пролетают мимо Хуго, и одна из них обязательно должна попасть в окно. Может быть, она угодила в стену? Но коллеги заметили бы это, осматривая место преступления!
Сразу же за калиткой дома Римшей Конрад начал внимательно разглядывать землю. Тогда, ночью, все кругом затоптали. Наконец, около самого порога он обнаружил две параллельные бороздки длиной в полпяди и глубиной в сантиметр — у порога земля была мягче, к тому же это место обычно перешагивают.
Воздух в доме был затхлый, по кухне кружили большие синие мухи. Шаги глухо отдавались в коридоре. Хотелось поскорее выбраться прочь отсюда.
Конрад раскрыл лупу. Она была в серебряной оправе с длинной выдвижной ручкой, и поэтому можно было рассматривать, не тычась носом в пол.
Нет, как он и ожидал, пролетевшие мимо дробинки ничего здесь не попортили, значит их тут вообще не было.
Конрад набрал номер Юриса, но, услыхав его голос, положил трубку. Он сам справится.
Тщательно заперев дом Римшей, Конрад вышел на улицу и сказал шоферу:
— Если услышишь стрельбу, беги мне на помощь. Но не должно бы…
Враскачку, как моряк, полковник Конрад Улф пересек улицу и вошел во двор Козиндов.
Какое — то время он побродил по двору, ожидая, не появится ли кто-нибудь, но из дома никто не выходил. Он постучал — никто не откликнулся. Подергал ручку двери — дверь была заперта.
Потом Конрад услыхал, как стукнула крышка парника, и насторожился. Слух, казалось, различил шелест мелкого дождичка в листве — наверно, поливали сад.
Где это могло произойти? — Конрад осмотрелся. — Не перед дверью же!
Он думал, что это случилось в закрытом помещении, потому что в противном случае соседи, пожалуй, не приняли бы выстрел за хлопок.
Конрад пошел в сад. По пути заглянул в гараж — дверь была распахнута — и остановился: он увидел, где это случилось. На стене, на высоте пояса, Конрад заметил расположенные почти рядом три желтых
пятна свежей шпаклевки. Это случилось здесь. Здесь вошли в стену те три картечины, которые он тщетно разыскивал в стенах гостиной у Римшей. В воображении отчетливо возникла картина происшедшего.
Хуго Лангерманис стоял примерно тут — напротив этих пятен на стене. Убийца выстрелил ему в спину, подхватил под мышки и потащил в дом Римшей. Лангерманис был в туфлях, ноги его волочились по земле, и каблуки оставляли две бороздки. Убийца потащил труп Лангерманиса прочь сразу после выстрела. Расстояние между домами пустяковое, дистанция во времени совсем невелика, поэтому эксперт и не смог заметить то, что убийство было совершено в другом месте.
Конрад достал лупу, выдвинул ручку на всю длину и осмотрел номер Козиндовой машины. Впрочем, сам номер его не очень-то интересовал, его интересовали крепежные винты.
Эксперты, наверно, смогут установить, что номера на автомашинах Римши и Козинда были прикреплены почти в одно и то же время и одним и тем же гаечным ключом, — подумал Конрад, выходя из гаража. — Эта дрянь, подлец этот знал, что на дорогах стоят милицейские посты, поэтому надежности ради поменял номера «Запорожцев». И добрался до Туркалне! Может, ему нужно было спрятать там добычу? Или успеть на последний автобус до Огре, откуда в Ригу можно попасть и на электричке и на такси? Почему мне раньше не пришло в голову, что преступнику в тот вечер понадобились исправные документы на машину?
Козинд поливал гвоздики. Увидев Конрада, он положил шланг на землю и принялся вытирать о комбинезон облепленные песком ладони.
Засунув руки в карманы куртки, тяжелый и неподвижный, стоял перед ним полковник Улф. В его мрачном взгляде сквозила непреклонность.
28
Выехав из таксомоторного парка, Людвиг Римша увидел Нелли. Она стояла на краю тротуара и махала ему, чтобы он остановился.
Нелли села на переднее сиденье. Плащ распахнулся, и Людвиг увидел белые, округлые колени и подумал: как странно, что дома он никогда не замечал, насколько они соблазнительны.
— Куда тебя подкинуть?
— На рынок.
Нелли казалась усталой, в голосе ее слышалась тревога.
— Когда ты будешь дома?
— Около одиннадцати.
— Я не буду ложиться, подожду тебя… Ой… — Нелли вдруг схватилась рукой за грудь. — Ой!… В глазах темно. Раньше у нее бывали сердечные приступы, и оттого теперь все выглядело очень натурально.
— В поликлинику?
— Не надо. Пройдет. Останови!… Я прилягу… Людвиг остановил машину и опустил спинку сиденья.
— Тебе надо сходить к врачу, — сердился он.
— Ничего, все будет хорошо… Я схожу… Не мог бы ты отвезти меня домой?
Людвиг взглянул на часы. Он колебался.
Это было самое уязвимое место плана: Людвиг мог пересадить Нелли в другое такси, если бы оказалось, что он не успевает в банк.
— Пожалуйста, прошу тебя, отвези… — жалобно щебетала Нелли.
Людвиг погнал «Волгу» почти по белой черте, рассекающей посередине улицу Ленина.
Нелли стонала, и Людвиг еще раз напомнил о враче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69