Обвинение, которое Козинд выдвинул против Ромуальда Сашко, было, по правде говоря, довольно сомнительным: сами они там, на заводе, крали, а мне не давали! Вот теперь пусть получает за свою жадность! Справедливость все-таки восторжествовала, и я вернул свою долю!
Счеты с собственной совестью он, вроде бы, свел, теперь надо было свести их с Сашко. В конце концов ои решил, что надо действовать так, как действовали два предводителя банды чикагских гангстеров:
— Ты допустил ошибку, Джо! Я победил!
— К черту, Майк! Я и вправду ошибся! Бармен, два двойных виски!
Я объясню ему коротко, ясно, по-деловому, думал Козинд. И уже сердился на себя за то, что сунул в глотку Сашко эти пятьсот рублей, которые весной нужно было израсходовать на сад.
Сашко больше не пришел. Через несколько лет Козинд услыхал, что Сашко судили за что-то на Кавказе, а еще спустя несколько лет он узнал, что Сашко умер в заключении. Козинд облегченно вздохнул, ему даже стало чуточку жаль Сашко.
…Подул ветер, зашелестел в вишнях над столиком, потом промчался по стеклам парника, как по катку, ухватил открытую дверь гаража и резко ее захлопнул.
Козинд вернул снимок Хуго Лангерманису.
— Так мы когда-то дурачились, — он звонко рассмеялся, — Глупо, да?
— Совсем глупо.
— Почему вы показали мне эту фотографию?
— Мне нужны деньги.
— Вы хотите продать мне эту бумажку?
— Можно сказать и так, — мрачно ответил Хуго, Он смотрел в землю, будто увидел там что-то интересное.
— Пару банок она, может, и стоит, — Козинд принужденно рассмеялся.
— Она стоит больше. Я сын Ромуальда Сашко. Я хочу получить всю сумму, потому что дом сейчас по крайней мере в три раза подорожал.
— Вы попросту дурак! Вы ничего мне не можете… — Козинд осекся.
Он понял, что Хуго сильнее, что все козыри у него в руках, но, в отличие от своего отца, ему нечего бояться суда, и что бояться нужно только ему, Козинду, И, когда в следующий раз они встретились в пустой квартире Хуго, Козинд понял, что Хуго близок к отчаянью и готов все поставить на карту. Надо добыть для него деньги во что бы то ни стало. Иначе он меня разденет догола и упечет за решетку, подумал Козинд и заговорил с Хуго как добрый друг.
— Таких денег у меня нет, но я их достану, Козинд правильно рассчитал, что Хуго согласится обождать, Так по крайней мере у него будет какая-то надежда, а это куда приятнее, чем торчать в пустой квартире, утешая себя тем, что Козинд сидит в тюремной камере и условия у него еще хуже. Денег у Козинда и вправду не было. Тенерь, сад позволял ему жить в достатке, даже более чем в достатке, но свободных денег у него не водилось.
24
Какими ужасающе однообразными и серыми могут быть дни в доме, тде обитают всего двое не слишком близких друг другу людей! Если жизнь Людвига Римши хоть как-то скрашивала работа, то Нелли спасал единственно телевизор. После обеда, часов в пять она включала его и смотрела все без исключения. Жизни не хватало смысла. Нелли знала, что на экране его не отыщешь, но все-таки телевизор хоть как-то помогал убить время.
Вечерами, укладываясь спать, она страдала оттого, что стала на день старше. Минул еще один день жизни, и опять ничего не произошло. Она понимала, что долго так продолжаться не может, что бездетная семья должна распасться, но родить ребенка не могла. Обещания врачей были туманны.
Нелли забеременела, едва перебравшись в Дони, но Людвиг не очень-то настаивал на ребенке. Она поехала в деревню и рассказала обо всем матери. Та начала причитать: «Зачем тебе сразу же взваливать на себя такую обузу? Разве нельзя пожить годик так, как самим нравится?»
Ради Нелли мать мучилась все послевоенные годы и теперь старалась уберечь дочь от этих мук. Нелли легла в больницу и после того ни разу больше не забеременела. В первые годы она была даже довольна, потом возникли опасения, а еще через несколько лет с ней стали случаться истерики.
Она заметила, что Людвиг становится равнодушен к ней. Вернувшись с работы, он исчезал в гараже или в саду. Он понимал, что поступает неправильно, и старался компенсировать это неловкими любезностями. Более того. Он потакал всем ее внезапным капризам.
Денег у них было вдоволь, и он мог позволить ей любые покупки: модные сапоги, платья, норковые воротники. Поездки к портнихе стали для Нелли развлечением. В них была особая прелесть, и ее не могло испортить даже то обстоятельство, что новые платья некуда было надевать: знакомых у них было мало, в гости их приглашали редко, а Людвиг вовсе не замечал ее нарядов.
У себя дома Нелли закатывала шикарные балы; за неделю принималась печь и варить, мариновать и тушить. Но ее гостями бывали обычно скучные, скованные люди, и не помогало даже то, что Людвиг их «накачивал». Когда они наедались до стона, а хмель уже туманил головы, хозяин почти приказывал:
— Ну, теперь споем!
И вдруг в этой непроходимой серости, где каждому о каждом известно все до последней мелочи, где все друг другу давным-давно надоели и приглашения делаются и принимаются только из вежливости, — вдруг появился Хуго. Его привела с собой чета Козиндов. Как хорошего знакомого и дальнего родственника.
Он покорил Нелли одной-единственной фразой, которую сказал, поспешив за ней на кухню, чтобы помочь нарезать хлеба:
— Сегодня вы самая прекрасная!
Хуго умел лгать женщинам, а ложь всегда звучит убедительней правды и ей всегда охотнее верят, потому что она красивее.
Месяц спустя Нелли уже была готова развестись с мужем, и Хуго Лангерманис почти каждое свидание уговаривал ее повременить. Она готова была следовать за ним куда угодно: в пустую квартиру, в комнату на спасательной станции — все равно…, Она решила, что это и есть идеал ее юности.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69