Бутерброды, аккуратно завернутые в пергаментную бумагу, клали в потертый портфельчик шлифовщика.Заботливо приготовленные матерью бутерброды с колбасой, утренний гомон у проходной, личный шкафчик в раздевалке, как у всех, и вверенные транспортные средства возвышали парня в собственных глазах. Хотя в первые недели он падал от усталости и во всем теле не было мышцы, которая не давала бы о себе знать, а по утрам суставы не гнулись, все же он не хныкал. Может, и не сдюжил бы, может, и сломался, работай вокруг здоровенные мужики, но он имел дело с женщинами. И в теле, донельзя усталом, рождался новый прилив энергии, когда его окликали: «Эй, мужик!» Особенно если оклик доносился с верстака, у подножия которого стояла железная бочка, понемногу она наполнялась бракованными изделиями и боем стекла. Эрикова тачка была приспособлена для перевозки таких бочек. Надо было одной рукой подать бочку вперед, другой подкатить под нее тачку и тут резко толкнуть пузатую на себя, чтобы она сама плюхнулась на повозку. Где взять мальчишке силы для такого фокуса? На какую-нибудь десятую долю секунды опоздаешь рвануть на себя бочку, упустишь момент неустойчивого равновесия — и начинай все сначала. И так раза три, а то и четыре. А подсобить никто тебе не может, у каждого своя работа.Уже потом, несколько лет спустя, Эрик узнал, что работницы боялись, что пацан не выдержит, а мастер беспомощно разводил руками: кем прикажете заменить? Пожаловались Йосту, но тот остался при своем мнении: боксеров, мол, закаляют в бою; разве что в обеденный перерыв, после еды, заставлял Эрика прилечь на кипы упаковочной стружки и задрать ноги.Через неделю кризис миновал; правда, старые ожоги еще напоминали о себе, зато новых не прибавлялось, посадить бочку на место уже не составляло проблемы. И никто больше за ним не приглядывал, когда он гнал свой «агрегат» через весь цех, чтобы вывалить бой под навесом для переплавки. После того как он наловчился управляться с тачкой, второе транспортное средство — что-то вроде вагонетки на четырех роликах — показалось детской игрушкой. В ответ на призыв: «Эй, мужик!» — Эрик мчался на шлифовальный участок за абажурами, чтобы отвезти их в травильню. После недолгой обработки кислотой в специальных ваннах абажуры становились тускло-матовыми. А то доставлял на склад упакованные в ящики после оплавления кромок чайные стаканы и пивные кружки. В большие ящики, словно в Ноев ковчег, упаковывали, прокладывая стружкой, плафоны для настольных ламп. Груз этот не тяжелый, но с ним тоже морока — как подвести под ящик вагонетку: то она ускользает, то соскочит с нее тара. К счастью, подворачивался Крист — в свободную минуту, когда на дворе не стояли под погрузкой автомашины, он забегал сюда пофлиртовать с девчонками. Крист недавно вернулся из армии и теперь донашивал галифе с широким ремнем и медной пряжкой. Он и до армии работал на «стеколке» грузчиком, его тут знали все, фигура Криста — осиная талия, косая сажень в плечах — была предметом всеобщего восхищения. О силе парня ходили легенды, на теле его рельефно выделялись все группы мышц. Транспортным рабочим приходилось тяжело, они, подобно штангистам, накрепко бинтовали руки в суставах, чтобы не растянуть жилы при погрузке ящиков с молочными бутылками — каждый брал по шесть-семь ящиков зараз, и, надув щеки и жонглируя на ходу этаким «небоскребом», они бежали, как заправские циркачи, через весь двор, туда, где дожидались их грузовики с откинутыми бортами. У самой машины «небоскреб» выжимался на грудь и ставился прямо на пол кузова. В большинстве своем люди эти были не первой молодости, но их силе и здоровью можно было позавидовать.— Глянь, малец, как это делается, — сказал Крист и отодвинул засмущавшегося Эрика в сторону. — Сила тут не нужна, одно соображение.Заметив, что на них поглядывают девчонки, Крист указательным пальцем небрежно приподнял ящик за угол и ногой подтолкнул под него вагонетку.— Смекнул, как мариновать селедку?Хоть Эрик и покраснел, но уязвленным себя не чувствовал — слишком уж впечатляла оголенная спина Криста, который, напевая «Сибонэй, та-ра-ра-рам…», фланирующей походочкой удалялся к девчонкам.Обидно было, что его по-прежнему считают молокососом, хотя он управляется с мужской работой и, когда приносит домой получку настоящего мужчины, у матери слезы радости стоят на глазах. Из-за жары в выдувальном и резальном цехах на женщинах были, как правило, легкие рабочие халаты, а под ними только то, что от бога или от матушки-природы. Доверху тут не застегивались, и без того финская баня, так что кое-какие пуговицы болтались без дела. Работницы нет-нет нагибались, круто поворачивались или откидывали стан, и халатики распахивались, приоткрывая интимные части тела. Едва на горизонте появлялся Крист или другой стоящий мужчина, девицы, словно по команде, хватались за пуговки, а Крист, бывало, обхватит Янину или Ирину за талию и приговаривает шутливо:— Покажи-ка, покажи, что у тебя там, может, не стоит и время терять!Приближение Эрика никого не волновало. Как раз наоборот: ему казалось даже, что некоторые озорницы нарочно изгибаются. При виде того, как он отводит взгляд и смущается, глаза девушек насмешливо искрились.Как-то на исходе лета появилась у проходной афиша, извещавшая о карнавале в клубе добровольного пожарного общества. Это мероприятие под названием «Дружба» сообща организовали культорги трех соседних предприятий. Танцзал был убран молодыми березками, работал буфет, отпускавший отменное пиво с горячими сардельками, играл популярный оркестр. Мужской состав стекольщиков числом был невелик, кавалеры в высшей степени солидно угощали дам пивом и отплясывали твист, как вдруг кто-то со шляпной фабрики, проникнувшись, видимо, завистью к богатырской стати Криста, толкнул его в бок:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73