Не думаю, что вы были обладателем тайно приобретенного особняка, да и на такого, кого могла бы взять к себе на иждивение сострадательная и одинокая женская душа, вы тоже не похожи. В таком случае вы были бы обстираны и ухожены. Это уж точно, покойник Грунский!Завтра получим официальное заключение экспертов, но от него я тоже ничего нового не жду.Дурацкая ситуация. Чувствую, это дело повиснет у нас на шее как медаль, всем на посмешище. Если не найдем, с кем он водился или где жил, — повиснет, это точно.Почему я так прицепился к этим Садам? Грунского ведь «доставили» на машине, значит, в момент убийства он находился где-то в другом месте. Может, вовсе и не в Риге.А если не в Риге, то и закопали бы или утопили бы тоже где-нибудь не здесь — лесов и озер в Латвии предостаточно. Зачем рисковать — везти труп на машине? Может задержать автоинспекция, может случиться авария. Что тогда? Тогда дорога прямо в тюрьму. И все же, значит, в Риге. Если только… Если только не было какой-нибудь особой причины везти именно сюда и сбросить именно в эту канаву.Причина… Пока что я могу придумать лишь одну причину — ты, покойник Грунский, обретался именно где-то здесь или поблизости.Да этот тесаный шведский камень. Вдоль дорог такие не валяются. Разве что… Надо позвонить и узнать, где сейчас ремонтируют трамвайные пути. Обычно там можно увидеть брусчатку, сваленную в кучи. Может, таким образом удастся хоть немного установить маршрут, по которому везли Грунского на машине? Не ездили же за камнем специально. Просто он оказался под рукой. Как и электропровод, какой используют при ремонте автомобилей. Преступник решил — надо привязать какую-нибудь тяжесть, заметил шведскую брусчатку, открыл багажник — ничего лучше электрического провода не нашлось. Вот и взял его. Но тут сам собой напрашивается еще один вывод: машина не новенькая, не только что из магазина, а уже такая, когда приходится возить с собой и инструменты, и запчасти.Утром иду к Шефу докладывать о нашей беспомощности.Он пьет чай и рассказывает, что, всего несколько минут посидев у раскрытого окна, схватил насморк и кашель.Мы с Иваром у него на хорошем счету, в лености он нас никогда не подозревал.Ход работы по делу Грунского у Шефа возражений тоже не вызывает.— Все нормально, — говорит он хмуро. — У нас все нормально, и у преступника тоже все нормально.Какая муха его укусила? Неужели не скажет, в чем дело? Излагаю версию о брусчатке, электрическом проводе и автомашине.— А не идешь ли ты на поводу у Хинтенберга?— Не понимаю.— Он фантазер. Так вас занесет черт знает куда, и пройдет целая неделя, прежде чем вы снова выберетесь на верную дорогу. Причем уйдет лучшая неделя — первая.Я молчу. Шеф, тоже помолчав с минуту, продолжает:— Это в фильмах все сложно, а в жизни все гораздо проще. Преступник где-то там же, в Садах… Хм… На огородах…Я все молчу — не хочется выглядеть подхалимом. Ведь и я думаю почти так же. Камень мог оказаться под рукой. Чем больше я теперь брожу по Садам, тем больше убеждаюсь, что там можно найти все что угодно. Чего только я не видел там! Велосипедное колесо с цветными бумажными лентами между спицами — его приладили на вишню для отпугивания скворцов. Зубоврачебное кресло перед верандой: сидя в нем, можно нежиться в лучах закатного солнца. От одного его вида у меня мурашки забегали по коже, но у владельца, видно, не бегают. А добро, перекочевавшее сюда после ликвидации былого великолепия на Большом кладбище: литые чугунные ножки от скамеек и целые скамейки, звенья цепей и целые цепи, мраморные надгробные плиты разных форм, которыми выложена дорожка от калитки до дверей будки. Жаль, что надписями вниз: было бы что почитать. Я, наверно, не удивился бы, увидев даже открытый сундук с золотыми монетами. Так что необычного в том, что где-нибудь возле изгороди лежит булыжник шведской брусчатки? В Риге таких, наверно, не меньше миллиона.— Ты думал о мотивах?— Конечно.— Просто так ведь, от скуки, людей не убивают.— Мы думаем: драка по пьянке или агрессивное похмелье.— Да, как ни прикидывай, ничто другое не подходит. Отбить у кого-нибудь жену он вряд ли смог бы, от убийства с целью ограбления он себя тоже дальновидно подстраховал: все свое богатство переводил на спиртное и заливал его в глотку, опасных политических противников, думаю, у него тоже не было… Много вам еще осталось?— Мы прочистили примерно четвертую часть Садов… Эти Сады неохватны и непроходимы, как джунгли. И с наступлением темноты там делать нечего.— И рабочий день кончается, — говорит Шеф.— И рабочий день тоже кончается.— Как начальник я должен поторопить тебя. А что ты думаешь о гражданском муже его дочери?— Тогда это случилось бы с большим шумом и на глазах у всего дома. И вряд ли он ходил к Грунскому: гражданскому зятю от старика ничего не нужно было. Скорее, Грунский приходил к нему.— Я все же поручил разработать версию.— Спасибо, у нас с Иваром одной заботой будет меньше. Не мешало бы еще кого-нибудь в помощники.— Сам знаю. Только негде взять. Звонил в районное отделение — тоже нет. Все заняты по горло и выше. На сей раз это святая правда: у них появились тертые домушники, ни дня покоя нет. Чистят квартиры днем, пока люди на работе. Вещи — как в воду — нигде не выплывают.— Мне рассказывали. Теперь в отделении иногда, говорят, сидит только дежурный, остальные маршируют по улицам и смотрят, не появится ли кто в черных очках, с мешком через плечо.— Не издевайся над коллегами, тебе тоже маршировать приходилось не раз. Я тебе дам курсантов человек двенадцать, продолжайте садовую акцию. Пусть они ходят и расспрашивают, только ты конкретно объясни им, о чем расспрашивать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80