А баба откуда взялась? Маньяк с сообщницей — это что-то новенькое.— Баба может ни о чем не догадываться. Мало ли под каким предлогом он попросил её помочь!— И что мы теперь будем делать? Не ровен час, этот одержимый по квартирам пойдёт, станет соседей расспрашивать, подслушивать под дверью со стетоскопом.— Мы должны перейти в наступление! — бесстрашно заявила Лиска. — Давайте сами подстережём вашего Эжена, скрутим его и поговорим начистоту.— Вообще-то, мысль интересная, — одобрила Надежда. — Если застичь его врасплох, то вполне можно скрутить. Особенно вдвоём; втроём, к сожалению, не получится — кому-то из нас придётся остаться с Мишуткой. Но вот на похороны я вас завтра не пущу. Иначе неизвестно, кто кого застигнет врасплох. Он наверняка будет вас там поджидать. 15 Разумеется, из-за этих самых похорон они проспорили полночи. Надежда убеждала, урезонивала, заклинала, кричала и даже всплакнула под конец. Эдик, со своей стороны, устроил целое драматическое представление. Другая на её месте десять раз почувствовала бы себя трусливой подлой тварью, подзуживающей благородных героев плюнуть на честь и верность живота ради, и отступила бы, но Надя только воодушевилась: раз в ход пошли котурны, стало быть, рана, вызванная утратой Ирен, не смертельна. Накануне, например, Эдик не играл — слишком уж жалким и некрасивым выглядело его горе. А когда горе выглядит жалким и некрасивым, это значит, что оно всепоглощающее, что у человека просто не остаётся сил и желания думать, как он выглядит в глазах других. В случае Эдика это тревожнейший симптом, сравнимый разве что с появлением трупных пятен. И когда он, завернувшись в тогу благородного негодования, наэлектризовал атмосферу до появления эльмовых огней, у Надежды настолько отлегло от сердца, что она исполнила свою партию едва ли не с большим блеском, чем сам маэстро. Елизавета только хлопала своими серыми глазищами, на них глядючи. Но в конце концов именно она произнесла решающее слово, и это слово, к Надиному удовлетворению, склонило чашу весов к здравому смыслу.— Знаешь, Эдик, когда умерла Анна Сергеевна, Таська — тогда ещё Таська, не Ирен — не хотела идти на похороны. Я её чуть ли не силой заставила. Помню, она говорила: «Моя мама где угодно, только не в этой напомаженной ледышке». Мне тогда её слова чуть ли не кощунством показались, а сейчас я её понимаю. Тася у меня здесь. И здесь. — Лиска коснулась сначала груди, потом виска. — А там, — она неопределённо махнула рукой, — произведение морговских визажистов. Оно даже не похоже будет на Ирен. Я собиралась на похороны только из чувства долга. Из чувства долга перед Ирен, перед её памятью. Но, если бы мы могли спросить её саму, она поддержала бы Надю. И весьма энергично. Мне кажется, я даже голос её слышу. — И она произнесла неожиданно низко, с хрипотцой: «С ума сошли, братцы-кролики? Только попробуйте у меня! Надо же — подставлять свои глупые головы под пули благопристойности ради!»Судя по тому, как дёрнулось лицо Эдика, имитация была убедительной. Надежда поспешила закрепить преимущество.— Мы же не станем ей перечить, правда?Вот так и вышло, что в пятницу они вместо кладбища отправились к Эжену устраивать засаду. То есть отправились Эдик с Надеждой, а Елизавета осталась дома присматривать за Мишуткой и выполнять роль страхового полиса. Нельзя сказать, что такое распределение ролей её обрадовало, но здравый смысл, безусловно, был Лискиной сильной стороной, поэтому она не спорила.План операции принадлежал Эдику.— По-моему, устраивать западню лучше в логове зверя, — решил он. — Эффект неожиданности сильнее. Там мы уж точно застигнем его врасплох. Эжен снимает комнату у двух алкоголиков. Жуткая берлога, но ему плевать. После развода ему на все плевать. За бутылку водки хозяева примут нас с распростёртыми объятиями, а двумя мы их загипнотизируем, словно факир учёную кобру. С рук будут есть. Эжен непременно поедет и на похороны, и на поминки. Если он убийца, то караулить нас, если нет, то из доброго отношения к Ирен. А дальше — трезвым с поминок не уедешь, это будет выглядеть слишком вызывающе. Стало быть, Эжен вернётся домой подшофе. Мы приедем заранее, подружимся с алкашами и возьмём его тёпленьким. Скрутим вмиг, он и пикнуть не успеет.Первая фаза операции прошла без сучка, без задоринки. При виде литровой бутыли «Абсолюта» у супругов-алкоголиков в зобу дыханье спёрло. А когда отпустило, они моментально сервировали стол — алюминиевые приборы, гранёные стаканы, две банки кильки в томате, чёрствый ржаной хлеб.— Женечка скоро придёт, — сипло щебетала неопрятная хозяйка с опухшим лицом и плотоядно облизывалась на бутылку. — Вы пока посидите с нами, закусите чем бог послал.— Чего ты привязалась, Любаня? — фальшиво протестовал супруг. — С таким горючим наша закусь не конает. Может, Женька их чёрной икрой будет кормить…— Мы чёрной икры не едим, — успокоил его Эдик. — У нас на неё идиосинкразия. Открывай свою кильку, хозяйка. Вздрогнем за знакомство.Водка пошла легко, как песня. Сначала хозяева ещё пытались следить, чтобы гости от них не отставали, потом сообразили, что им же больше достанется, и расслабились.— Уймись, Любаня, им ещё с Женькой сидеть! — одёрнул супругу глава застолья, и скользкий вопрос: «Почему не пьём до дна, молодёжь?» больше не возникал.На второй фазе план работать перестал. Неизвестно, много ли пил Эжен на поминках, но домой он явился совсем не таким тёпленьким, какими к тому времени стали Надежда и Эдик. И не они застигли его врасплох, а он — их. Ни хозяева, ни гости даже не слышали, как он вошёл в квартиру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105