не важно о чём и не важно где.
– Ты тоже питерский? – продолжал Игорь. Сергей покачал головой.
– Только бывал проездом, а сам – из Белоруссии.
– А я всю жизнь, знаешь, в Питере, на Васькином острове, и родня вся там, одним словом, коренной.
Сергей ещё раз посмотрел на попутчика, затем встал, заправил постель и лёг. Достал из куртки дешёвые сигареты, закурил.
– Геолог уже в отрубе, – не умолкал Игорь. – Ну и работа, мотаешься, как говно в проруби. Да ладно, хоть бы за бугор, а то по снеговщине.
– Давай спать, – сказал Сергей, гася сигарету и накрываясь одеялами, – завтра ещё наговоримся.
Утром поезд притормознул на какой-то станции, но скоро снова тронулся и загрохотал на стыках.
Геолог Петрович, проснувшись, спрыгнул с полки, потянулся и громко прокричал:
– Подъём!
– Петрович, тут тебе не казарма, – стащив с головы одеяло, проворчал Игорь. – Чего расшумелся? Вон, Серега ещё спит.
Но Сереги на месте не было.
– В сортире, наверно, или в ресторации. Я сам туда собирался. Странно, что он не подождал – втроём веселее. Спустя полчаса Петрович вернулся в купе.
– Нет его нигде. Может, от поезда отстал. Ночью, вроде, остановка была, надо у проводника спросить. Ещё час поисков ни к чему не привёл.
– А вы вещи-то свои проверяли? – спросил сметливый проводник. – А то сейчас ворья развелось…
Игорь и Петрович переглянулись и молча принялись рыться в своём багаже.
– У меня, кажется, всё цело, – успокоился Петрович – даже деньги.
– У меня, вроде, тоже, – ответил Игорь, но, обыскав карманы пиджака, висевшего на крючке, тут же добавил:
– Чёрт, паспорт пропал. Деньги лежат, а паспорта нет.
– Да ты проверь, может, засунул куда. Кому он нужен-то?
– В пиджаке был, точно, я перед сном проверял.
– А у попутчика вашего вещички-то были? – ввернул проводник.
– Сумка спортивная, но сейчас её нет.
– Неужто сошёл? Он говорил, что ему тоже до Питера надо, по делам каким-то.
– А зачем же паспорт мой забрал? Теперь по милициям чокнешься ходить, восстанавливать.
– А кто он такой? – спросил проводник.
– Да говорил, что из Белоруссии, специалист по лесоповалу, командировочный, какой-то договор ездил заключать.
– Вольному – воля, – произнёс Петрович. – Может, забыл что да вернулся.
Поезд монотонно гремел на стыках.

ЧАСТЬ 1

ГЛАВА 1

– Ну ты орёл! Это где ж ты так научился? В школе милиции, говоришь? Тогда ничего удивительного. Нет, Андрей Васильевич, глянь, что он понаписал. Протокольчик! Надо в газету отослать, в «Санкт-Петербургскую милицию», в раздел анекдотов.
В кабинете начальника уголовного розыска 85-го отделения милиции Соловца сидели молодой опер Миша Петров, закончивший недавно школу милиции, и инспектор Андрей Васильевич Кивинов. Соловец держал перед собой написанный Мишей протокол и указывал тому на допущенные неточности.
– Что, к примеру, означает эта фраза? «Головная коробка расколота в 1 метре от поребрика». Какая коробка? Головная? А может, черепная? Василич, у тебя головная коробка есть?
Кивинов, отвернувшись, усмехнулся.
Далее: «Внутренности мозга разбросаны по асфальту…» Ты меня, Миша, прости за темноту, но где у человека внутренности мозга, я не знаю. И почему они раскиданы по асфальту? Прохожие, что ли, их ногами пинали? Или вот это, сопроводиловка. «Направляется труп гражданина Яковлева для дальнейшего вскрытия и установления причин смерти». Замечательно. Ты что, его уже вскрывать начал? Для дальнейшего вскрытия. Печеночки захотелось свеженькой или сам разобраться решил, отчего Яковлев загнулся? И чем, позволь спросить, его вскрывал? Зубами? Не иначе как. Медик ты наш тибетский. А вот это: "Приложение: один труп и протокол осмотра на двух листах. Круто! Хорошо хоть один труп. Не надо здесь никаких приложений. Это вешдоки можно приложить, а покойника уже не приложишь – он и так приложенный!
– Да ладно тебе, Георгич. Что ты прицепился к Мише? Подумаешь, ошибок наделал, сам что ли не ошибался? Бывает, – вступился за Мишу Кивинов.
– Ошибался, но в конце я даже по пьяни не писал: «Протокол мною ознакомлен». Кому ознакомлен? Кем ознакомлен? Запомни на будущее – протокол тобой либо написан, либо прочитан, но не ознакомлен. Это же официальный документ. Его в морге читать будут. А кстати, – вдруг спросил Соловец, – почему его писал ты? Это ж обязанности прокуратуры.
– Да ты чего, Георгич? – снова вступился Кивинов. – Прокуратуры на убийства-то не дождёшься – следователей нет, а на некриминал они и выезжать не будут. Обычно участковые оформляют. А да, а это что там за Яковлев? Аяврик*, что ль, судимый?
– Он самый – из квартиры вывалился. Как всегда пьяный. А ночью, наверно, полетать захотелось, вышел на балкон, табуреточку поставил и вперёд. Икар. Мордой так об асфальт шваркнулся, что мозги из ушей повылетали. Восьмой этаж, как никак. Да и чёрт с ним. Одним придурком меньше.
– А может, помог кто?
– Да ты что, кому это чмо нужно? Крыша у него потекла от белой горячки. Вот будешь пить столько, тоже улетишь куда-нибудь.
Кивинов опять усмехнулся.
– Я на диете. После свадьбы Дукалиса. Так что не улечу. Так что, отказник? Я про Аяврика.
– Ну а ты что хотел? Миша уже его неделю назад напечатал, вот, на подпись принёс. Значит так, Михаил Павлович, ручку в зубы и новый протокол делать с исправленными исправлениями. Тьфу ты, начитался твоих афоризмов – с исправленными недостатками. Вперёд шагом марш!
1 2 3 4