Один из оперов достал литровую бутылку виски, водрузил на середину стола:
– Есть два предложения: первое и второе. Запирайте дверь.
– Не рано начинаем?
– Мы ж не всё. По чуть-чуть, и хватит. Плохо, закуски нет. Серега, ты как?
– Не, я пас. У меня люди вызваны, надо двигать, – Волгин встал.
– Ну, пятьдесят-то грамм никому не мешали. – Одной рукой скручивая пробку, опер достал из тумбочки стопку одноразовых пластмассовых стаканчиков. – Давай, за единение. Нам тоже вечером работать…
Приемное время в больнице давно закончилось, но купюра с портретом американского президента, как всегда, решила вопрос, и Лену Шарову к Хмарову пустили. В палате она пробыла недолго, выйдя на улицу, быстро осмотрелась и уверенно направилась к черной «тойоте лэндкрузер», с включенными фарами стоявшей посредине парковочной площадки.
Валет сидел за рулем. Филин, как всегда, расположился на заднем сиденье, за креслом водителя. Негромко играла магнитола, любимый Филином Coco Павлиашвили пел про охватившую его весной «парануйю».
Лена села рядом с Валетом, и тот, не дожидаясь команды, выехал со стоянки. Остановился через несколько кварталов в темном месте, выключил двигатель.
– Погуляй, – распорядился старший. Валет покинул джип, справил нужду и принялся вышагивать вперед-назад по тротуару, приглядывая за окрестностями.
– Хорошая погода. Тепло, – сказал Филин, глядя через окно на расписанную «графитчиками» фабричную стену.
Выглядел Филин очень импозантно. Лет тридцати пяти, высокого роста и крепкого сложения, с мужественным лицом, украшением которого служили трижды переломанный нос и шрам на подбородке. Русоволосый и слегка лохматый, со «шкиперской» бородкой, он был одет в дорогущий черный костюм и белую косоворотку с бриллиантовой заколкой, в руках перебирал янтарные четки. Говорил тихо, с большими паузами между словами:
– Для чего тебя вечером вызывали?
– Не меня одну. Опер собрал нас всех, кроме директора. Почти час ждали его в коридоре, потом он пришел. Пьяный. Вызывал всех по одному, задавал какие-то дурацкие вопросы. Потом пришел начальник и сделал ему втык. Они хоть и закрыли дверь, когда ругались, но все было слышно.
– Сильно ругались?
– Нормально. Я бы после такого сразу уволилась. По-моему, он копает под Локтионова. По крайней мере, все вопросы были о нем.
– Сильно копает?
– Откуда я знаю? Интересовался его друзьями, женщинами. Про Жанну много спрашивал. Грозился посадить ее за наркоту.
– Сильно грозился?
– Все это уже и раньше спрашивали. Записал какое-то дурацкое объяснение, таким почерком, что ни черта не разберешь. И еще… Он рассчитывает на этого, как его… Свешникова.
– Сильно рассчитывает?
– Он собирается сделать у него обыск. Завтра. Было плохо слышно, там же дверь все-таки. Начальник на него наезжал, а он оправдывался. Говорил, что сегодня ему какого-то постановления не дали, но он договорился с прокурором… Или с судьей? В общем, с кем-то договорился, и завтра ему разрешат. Не знаю, что он хочет найти, но, как только найдет, все решится. Может, подбросить чего хочет?
– Сильно хочет?
– В таком состоянии, в каком он был, еще хотят, но уже не могут. Он кому-то звонил, диктовал адрес.
Шарова замолчала. Когда пауза затянулась, Филин опять сказал:
– Хорошая погода, тепло. Мне нравится, когда ночью тепло.
– Ты узнал, кто избил Вадика? – спросила Лена.
– Нет. Пока не получается.
– Неужели так сложно?
Вместо ответа Филин достал сотовый телефон и отправил сообщение на пейджер Валета, отиравшегося в трех метрах от машины: «Садись».
Валет плюхнулся за руль, вздохнул:
– Плохо шутите, шеф.
Филин минуту смотрел в спину водителя, потом набрал телефон пейджинговой компании и попросил оператора:
– Сестренка, повтори сообщение… Десять раз с интервалом в половину минуты.
– Прикалываетесь, шеф, – улыбнулся Валет. Они подвезли Шарову до ближайшей остановки, развернулись и направились в обратном направлении, к перекрестку, где была назначена следующая встреча.
Пейджер в кармане Валета регулярно пищал. Валет морщился, но улыбался.
Не успел запах духов Шаровой выветриться из салона, как в машину подсела Лариса.
18. Лариса и Эдуард
В этот вечер Эдуард Анатольевич Локтионов находился в прекрасном расположении духа. Ничто не предвещало грозы, наоборот, впереди ждали отменный ужин и волшебная ночь. Может быть, первая с тех пор, как убили Инну.
Локтионов загнал «форд» на стоянку, поболтал со сторожем и, помахивая пакетом с продуктами, пошел к дому Кольской. В окнах ее квартиры горел свет; полчаса назад в телефонном разговоре она заверила, что очень его ждет.
Остановившись, Эдуард Анатольевич достал из кармана коробочку с небольшим, скромным на вид, но дорогим колье, полюбовался игрой камней в свете уличного фонаря, прослезился от своего благородства и продолжил путь.
От стоянки следом за ним топал долговязый парень в бейсболке козырьком назад. Парень остановился, пока директор разглядывал подарок, и возобновил движение одновременно с ним, но Эдуард Анатольевич на такие мелочи внимания не обращал.
Ничто не предвещало грозы, но она надвигалась.
Его перехватили на подходе к дому. Из чумазого «уазика» выпрыгнул необъятных габаритов мужик с короткой стрижкой, с тыла подтянулся долговязый, еще двое приоткрыли двери микроавтобуса «Газель», стоящего вслед за советским джипом. Оружием никто не угрожал, не требовалось.
– Садись, подвезем, – предложил необъятный, махнув в сторону «Газели».
– Куда?
– В одно место. – Мужик приблизился, высморкался под ноги Локтионову, будничным тоном, как будто ежедневно похищал людей, поторопил:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66