– Постелешь себе сам? Если будет тесно, диван можешь разложить. Телевизор смотри, сколько хочешь, мне не мешает. В шкафчике над раковиной найдешь зубную щетку, ей никто не пользовался. Тебе завтра рано вставать? На сколько поставить будильник?
– Нет, – сказал Фролов деревянным голосом. – Я не спешу.
Три минуты, которые Люба провела в ванной, Семен отчаянно думал, каким образом задержать ее в своем обществе. Рецепт был прост: остроумно пошутить, потом рассказать байку, которая привлечет внимание, а далее, путем намеков и комплиментов, выяснить отношение к усугублению знакомства. Да, собственно, что выяснять, и так все ясно! Надо брать быка за рога и проявлять себя в мужской ипостаси.
– Спокойной ночи, – пожелала Люба, проходя мимо.
– Спокойной ночи, – кивнул Семен и разом проглотил остатки итальянской бормотухи. Дверь в спальню закрылась.
10
Игорь вернулся из уборной, и Волгин указал ему на сотовый телефон:
– Надо было брать с собой. Тебе опять звонили.
– Кому это я понадобился? И снова номер не определился.
– Жена не может искать?
– Я предупреждал, что задержусь. – Тем не менее Игорь перезвонил домой, выяснил, что у него в тылу все спокойно, и взялся за графин. – Еще?
– Никогда. Как ты можешь пить эту гадость?
– Была бы твердая – грыз. Представляешь, как мы влипли на днях? Работали по одной интересной теме, там выходы – на самый верх. Получили информацию, что один адвокатишка хранит дома патроны, получили санкцию на обыск – и к нему. Все по закону, понятых в квартиру перед собой запустили, никакого спецназа, обращаемся с ним исключительно на «вы» и по имени-отчеству. Я даже галстук по такому случаю повязал. Хата – нам и не снилось. Один коврик для кошки стоит больше, чем моя годовая зарплата. На адвоката без слез не взглянешь. Синеет, краснеет, глотает валидол упаковками, а бумагу с постановлением вверх ногами держит и возмущается, что роспись прокурора прочитать не может. Пять минут пошуровали – и нашли. Одних «маслят» для АКМа триста штук, магазины к «Макарову», лазерные прицелы, глушаки. Начинаем оформлять, и тут выясняется самое интересное. Все это хозяйство не его, а жены. Она весь обыск вокруг нас ходила, держалась получше муженька, но молчала, стерва. Я думал – чего такая спокойная?
– У нее есть справка из дурдома?
– Не угадал. Она работает в одном из районных судов. Как понимаешь, не уборщицей. Естественно, городская коллегия привлечь ее не разрешила. В результате – местным ребятам «глухарь» повесили по хранению оружия, на нас – дело возбудили за превышение власти. Мы, мол, все заранее знали и учинили провокацию против нее. Даже мотив какой-то нашли, типа того, что она когда-то оперативника осудила, а мы решили отомстить.
– Дело на вас прекратят, ни малейшей перспективы нет.
– Я и сам прекрасно это понимаю, но веселее не становится. Последний перл выдали – хотят ознакомиться с делом оперативной разработки, проверить, какие у нас были основания обыск просить. Подозревают, наверное, что мы весь этот арсенал в карманах принесли и подбросили. Не один, не два патрона – три сотни одних лишь автоматных. А то, что Немезида эта по совместительству юрисконсультом в одном сомнительном СП, которое как раз на ее территории расположено, подрабатывает – никого не волнует. Кстати, через два дня после обыска она в командировку за границу улетела, вопросы бизнеса решать.
– Наш вечный вопрос: а судьи кто? Все в мире относительно. Ты вот ею возмущаешься, а она сейчас, может быть, в компании подруг про тебя вспоминает. Представляешь, какими словами? И никто ее не убедит, что она виновата.
– Спасибо, утешил.
– Давно пора было привыкнуть. Ты сколько лет в органах?
– Последнее время наша работа мне все больше напоминает шахматный турнир.
– Крайне меткое сравнение. Главное, оригинальное.
– Мы играем, а правила все время меняются, только нас об этом предупреждают в последний момент. То пешки отберут, то короля буквой "Г" ходить заставят, а ферзя к доске пришпандорят из-за отсутствия финансирования. При этом правила меняются только в отношении нас. Зрители стоят над душой и возмущаются: «Ты до сих пор не можешь выиграть? И за что вам только деньги платят! Конем ходи, деревня», а противник норовит огреть доской по голове, когда удается его одолеть, и, если не ответишь ему тем же, победу выпустишь из рук. Только отвечать надо, когда арбитр отвернется, а то дисквалифицируют за нeспортивное поведение. Лет на семь-десять.
– Еще добавь, что руководство шахматной федерации, вместо того, чтоб регулировать игру, увлеклось превращением Старых Васюков в Нью-Москву.
– А разве не так?
– Игорь, у нас разговор ни о чем. Напоминает кухонные посиделки семидесятых годов, когда под радио и портвейн «Три семерки» переживали за родину. Никто за доску нас не гнал, игру выбрали сами. Помнишь главное правило? Взялся – ходи.
Волгин оценил оставшееся в графине:
– Чувствую, не хватит. Еще две рюмки, и я за руль не сяду, а бросать машину здесь не хочется. Меня, конечно, уважают, но колеса снять не погнушаются. Если время тебе позволяет, предлагаю переместиться ко мне домой. Когда еще встретимся?
– Поехали, – махнув рукой, Игорь разделил остатки водки. – Шоу должно продолжаться…
Фролов уснуть не мог. Ворочался, скручивая нагретую простыню в жгут, взбивал подушки. Мстительно затушив хабарик о сигарные окурки в пепельнице, тут же хватался за пачку и щелкал зажигалкой.
Вера осталась в прошлом. Недалеком, но ушедшем, хотелось верить, навсегда. В том прошлом, где были выстрелы и страх, где было много унижений и ошибок, но ни грамма удачи.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81