Дамы жутко возбудились. Загоготали, как гусыни, им нравилось думать, что они смогут обойтись без своих гусаков.
Ораторша плюхнулась за фисгармонию и заиграла очень профессионально и энергично. Ее девы уткнулись в книжечки, а она призвала жестом всех нас присоединиться к пению. Такие же песенники были разложены на спинках кресел. Публика начала несколько сконфуженно листать книжечки, поскольку в инглише многие не волокли ни уха ни рыла, девы грянули, пританцовывая нечто псалмообразное, на мотив «Выходила на берег Катюша». Песнопение явно было заготовлено для России. «Евины дочери» пели классно, у негритяночки обнаружилось уникальное бархатистое контральто.
— Ну и как это тебе, Карловна? — покосилась я на Элгу.
— К чертовой матери! — фыркнула та. — Я не имела никакого понимания, Лиз, что тут будет. Кажется, эта особа полагает, что прилетела к туземкам?
— А может, ее не дотрахали в молодости? — предположила я. — Или она просто забыла, как это делается? И чему так обрадовались эти коровы? У каждой есть койка, где ее ждут…
Кажется, я ляпнула что-то не то, потому что Элга отчаянно покраснела. Приняла, значит, на свой счет. В отличие от меня, койка, в которой ждут, у нее была.
Музыкальная пауза оборвалась так же резко, как и началась, миссис ухватилась за Библию и стала растолковывать, что из рая нашу прародительницу выперли исключительно по вине Адама. Этого первого супермужичка завело и возбудило известное пресмыкающееся, уговорив его первым куснуть яблочко. И бывший до этого джентльменом парнишка озверел от похоти и разложил Еву под древом познания. Это, оказывается, был первый случай изнасилования в истории человечества, первое оскорбление действием, каковое наследники Адама продолжают и в наши дни.
— С меня хватит! Я линяю… — пнула я Элгу.
— Я тоже.
В обширном холле перед конференц-залом были выставлены столы для безалкогольного файф-о-клока, такого чаепития встоячку, громоздились горы пирожных, выпечки и бутеров, парили заварочные чайники, расписанные под матрешку, и дышал жаром многоведерный электросамовар, тоже расписанный под хохлому. Четыре редакционные девицы из штата двухнедельника скучали в ожидании перерыва. Девчонки, видно по задумке мадам Рынды, изображали сестричек-аленушек, в сарафанах и кокошниках, и должны были разливать чаи для гостий. Но пока томились без дела.
Кроме них в холле был только Кен. Я чуть не охнула от неожиданности. Он был белым с головы до пят, то есть совершенно белоснежен, начиная с белых замшевых туфель и заканчивая капитанкой с яхтсменской кокардой, которую он держал под мышкой. Стрелками наглаженных брюк можно было порезаться, флотского типа сюртуку с лацканами, облекавшему его чуть сгорбленный высоченный остов, не хватало только эполет. От этой белизны загорелое морщинистое лицо его казалось особенно темным. Он отпивал чай из чашки, изящно держа ее на весу, и хрустел сухариком. Чингисханов-ские глаза его вспыхнули приязнью и весельем, когда он увидел меня. Ну просто отец родной, не иначе.
— Какая приятная неожиданность, Лизавета Юрьевна… Не ждал, не ждал! — пошел он нам навстречу.
— У вас неожиданностей не бывает, Тимур Хакимович, — сдержанно заметила я. — И я думаю, что как раз и ждали. Именно меня. У вас неплохие информаторы.
— Поговорим? — предложил он миролюбиво. — Только… Как бы это помягче? Без посторонних.
Он покосился на Элгу.
— У меня от нее секретов нет!
— А вы не допускаете, Лиза, что они есть у меня? Он смотрел почти просительно.
Я его не видела с того зимнего дня, когда он привозил ко мне на территорию Авербаха. Я не знала, как он принял то, что мы выперли его из совета директоров. Я вообще о нем, нынешнем, ничего не знала. Михайлыч как-то проговорился, что в Москве Кен почти не бывает, ввязался в какую-то игру с казахской валютой — теньге, а когда появляется в районе столицы, предпочитает пребывать на борту своей яхты «Хантенгри», которая стоит на приколе на каком-то водохранилище. Яхта тщательно охраняется. В плавании ее сопровождает катерок с охраной. На яхте стояли мощные дизели, никаких бризов и пассатов для ее парусов не требовалось, и люди Чича засекли, что с весны Кен дважды ходил через канал Волго-Балт в Питер, раз спускался до Нижнего, но с чего его бросало туда-сюда, Михайлыч не знал. А если и знал, мне не сообщал.
Выставлять с ходу рога мне не стоит, решила я. Изображу полную дурочку, может, что-нибудь интересненькое и услышу.
— Извини, Карловна, — сказала я Элге. — Уважу дедульку! Все ж таки не совсем чужие. Можно сказать, почти родные… Были.
— Прошу вас…
Мы прошли через холл в курительный закуток у лифтов, где стояли низкий стол и кресла.
— Чаю? — предложил он вежливо.
— Обойдусь.
Он помедлил, раздумывая, и закурил свою китайскую пахучую сосалочку. Я задымила своими.
Из-за дверей конференц-зала донеслось хоровое пение. Пели вразнобой, но уже воодушевленней. Дамы осваивались.
— Как там? — кивнул Кен на дверь.
— Бред.
— Ошибаетесь… — Он покачал головой. — Очень точно просчитанный ход со стороны этой дамы. Я не думаю, что ее так уж волнуют проблемы женской эмансипэ, эгалитэ и фратернитэ… Это разведка куда, как и сколько вкладывать свои деньги. Сегодня вечером каждая из наших леди, все эти жены, любовницы, подруги, неизбежно расскажут своим супругам, любовникам и дружкам о великой Мэрион! Ночные кукушки кукуют победоносно… И завтра перед ней откроются такие двери, перед которыми она вчера бы топталась… Гроссмейстерский класс! Минимум затрат на рекламу собственной персоны, максимум результата. Один Аллах ведает, какими капиталами она оперирует и есть ли они у нее в действительности, но легенда уже создается.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96