Дома Коля стал собирать бутылки, перекладывать грязную посуду в раковину, чистить жестяную банку-пепельницу. «Да, и проветрить, проветрить надо», — вспомнил он и полез открывать форточку. Когда мокрой тряпкой стал протирать клеенку на столе, сгребая объедки, окурки, пробки от бутылок, целлофановые обертки от чипсов, на краю обнаружился какой-то маленький скомканный кулечек из куска газеты. Он уже собирался смахнуть его тряпкой в помойное ведро — может, пепел кто в этот кулечек стряхивал.
Есть такие любители — смастерят себе из бумажки мини-пепельницу, держат ее в руке и аккуратненько туда пепел стряхивают… Коля отвернул пальцем бумажку — в кулечке лежало что-то мелкое, но не пепел.
«Откуда это? — подумал он озадаченно. — Валькино, что ли?» Он поковырял кулечек решительнее.
Потом взял и опрокинул его на стол — оттуда шмякнулись две серьги. Коля сел за стол и уставился на находку. Что-то новенькое — может, Валька втихаря от него купила да забыла припрятать. «Ерунда, — подумал он. — Откуда у нее деньги на такие цацки?» Сразу было понятно, что это не грошовая бижутерия. Он озадаченно взял одну серьгу на палец — кажется, золото, в середке искристый прозрачный камушек. «Ни хрена себе…» — подумал он.
Регина открыла глаза и, как часто с ней случалось, не смогла сразу вспомнить, что за день сегодня. Будние дни чередовались с выходными с такой неизбежной последовательностью, что она, бывало, в них путалась. На долю секунды ее пронзил страх, что проспала, опоздала на работу. Самое смешное было в том, что ничего ужасного, если бы она даже и проспала, не было. Она принадлежала к руководящему составу издательства и могла позволить себе и задержаться, и не прийти. Но этот дурацкий страх перед опозданиями накрепко засел в ней еще с детства, со школы — с тех самых пор, когда ненавистная директриса поджидала опоздавших у дверей школы и с садистским удовольствием требовала у них дневник, А родители попались Регине без чувства юмора — после прочтения каждой записи ее ожидало тяжелое объяснение с ними, чреватое репрессиями. По идее, повзрослев, она должна была бы нарочито и с удовольствием всюду опаздывать — чтобы самоутвердиться и компенсировать свой детский страх. Но нет, она не любила опаздывать — и с деловой точки зрения эта привычка была, в общем, кстати.
Регина расслабилась — вспомнила, что вообще сегодня суббота и можно никуда не торопиться. Более того, она вспомнила — вчера были похороны Киры.
Отпевали ее в храме около Речного, народу было довольно много, эта толпа тем более бросалась в глаза, что в храме стоял гроб и с другим покойником — рядом только вдова и еще пара человек; Все было очень торжественно и тягостно. Регина спряталась в глубине толпы и даже не обошла гроб — в конце концов они с Кирой не были близкими подругами, да и не хотелось особенно мелькать. Потом ехали в автобусе на кладбище, под моросящим дождем стояли перед могилой — было холодно, а стоять пришлось долго… Губин держался хорошо. Впрочем, как же иначе?
Все эти дни после убийства Киры Регина держалась от Губина в стороне. Не хотелось ему досаждать в такое время, к тому же она боялась ранить его своим присутствием — кто знает, может быть, он мается чувством вины перед мертвой женой за нее, Регину.
Он сам нашел ее глазами в толпе на кладбище — знал, что она пришла. Он стоял под дождем без зонта, в длинном до пят черном плаще с поднятым воротником — волосы совершенно промокли, капли воды стекали по его неподвижному лицу, он не обращал на дождь никакого внимания. Ей всегда нравились мужчины, которые не прячутся от дождя. Регина не могла отвести от него глаз — ей нравились и его мокрые волосы, и его поднятое и обращенное к ней застывшее жесткое лицо, вся его крепкая фигура в длинном плаще — и понимала, что пропадает навсегда. Вот именно сейчас, после смерти Киры, когда к ее чувствам к Губину прибавилось щемящее сострадание.
«Боже мой, на похоронах его жены! О чем я думаю, это ужасно» — но чувствовала она совсем другое.
В его остановившемся и ничего как будто не выражавшем взгляде она прочитала едва понятный для окружающих упрек — но не за Киру, а как раз за то, что осталась вдалеке… Вечером, уже после похорон и поминок в «Метрополе», она позвонила ему домой и услышала: «Приезжай…»
Регина поднялась с постели. Муж отправился на работу, несмотря на выходной. Он часто работал по субботам, она нередко тоже. Дочка была у бабушки, и весь день Регина будет предоставлена себе самой.
Она сидела на кухне, пила кофе и обдумывала предстоящий день. Они опять договорились встретиться с Губиным сегодня вечером, но до того надо было еще зайти на рынок, в книжный магазин и Сбербанк. Она выглянула в окно — вчерашний дождь так и не перестал, плавно перешел в день сегодняшний. С Трошей придется погулять совсем недолго…
На рынке Регина начала тихо сатанеть от обилия безмозглых идиотов, которые перемещались, еле передвигая ноги, а кроме того, так и норовили наступить на ногу, толкались и рвались пролезть без очереди. Чем больше разрастался этот рынок, расположенный рядом с метро, тем больше набегало народу. При желании в этой толчее можно было найти какую-то живописность и колорит — эти вопли, лица, разудалые реплики на непонятном языке, горы сомнительных товаров, своеобразные взаимоотношения, плутоватые глаза, глуповатые глаза, турецкие помидоры «из Краснодара» и «из Шамхора», заговаривание зубов, драки между лихими кавказцами, стоны толстой, едва говорящей по-русски тетки: «Кофэ-э-э! Ча-аай» и еще третье слово что-то вроде «айра-а-ан»… Но такого желания у Регины сегодня не было — она уже полчаса стояла в очереди к ларьку, и досада заглушала ее способность к созерцанию.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103