ты удачно пересек границу, поселился со своими деньгами где-нибудь на Гонолулском побережье, а товарищи менты, зная твое страстное желание свалить куда-нибудь за кордон, взялись проверять все международные рейсы за последний месяц. Что они найдут в посадочных листах? Твою замечательную фамилию. Дальше — дело техники. Интерпол, депортация, арест счетов. Результат тот же самый, Митроша.— Да, пожалуй. — Митроша горестно вздохнул.— И вообще убегающий или сбежавший человек всегда вызывает больше подозрений. А так — ты будешь тихо сидеть дома и ждать, когда к тебе придут.— Так они ведь с обыском придут! — встрепенулся Митроша.— Ну и что? — пожала плечами Люся. — Ты ведь деньги дома не хранишь, верно?— Я что, похож на идиота? — усмехнулся Митроша.— Совсем не похож. Обыщут, допросят. Ну, может, в камеру на недельку запрут. Доказательств у них никаких. В подставной фирме ты ни разу не появлялся, подписи своей нигде не ставил. Все, что ты и сделал-то, — один раз Кравцову позвонил, чтобы заставить ментов дело с мертвой точки сдвинуть. Оно бы и само, конечно, сдвинулось, но в этом случае мы бы не знали — когда. Так что доля твоя, пожалуй, даже слишком велика.— Ну, знаете ли! — возмутился Митроша.— Шучу, шучу! — с улыбкой произнесла Люся. — Ты это дело «поднял», тебе и карты в руки. Иван, что ты все время улыбаешься?— Да так, радуюсь мгновениям жизни, — загадочно произнес Иван Палыч.— Иван, кстати, больше твоего рискует. Его рожу подрядчик кравцовский видел. Отдохнешь, все уляжется — не вечно же они тебя пасти будут, — а потом свалишь при желании.— Эх, все-таки несправедливо все! — с чувством сказал Митроша.— Ну, не знаю, у тебя одна справедливость, у нас с Ваней — другая, — философски произнесла Люся. — Если к тебе придут, ты все расскажи, как я учила, и будешь спокойно всю жизнь спать. — Она посмотрела на часы. — У нас рейс, пора! Ты нас, Митроша, не провожай, не светись. Да, вот еще что. Тебе теперь надо быть полноценным гражданином Российской Федерации. — Люся полезла в сумочку, вытащила из нее паспорт, протянула Митроше. — Твой, украденный.— Хм, надо же! А говорили — нет у вас ни боевиков, ни «крыши»! — сказал Митроша, перелистывая паспорт.— Думай как хочешь, — сказала Люся. Они выбрались из машины, Митроша обнялся с Иваном Палычем, Люсе на прощание поцеловал руку. Они направились к стеклянным дверям аэропорта, а Митроша заспешил к автобусной остановке.Посреди зала вылета Люся неожиданно остановилась:— Иван, я один важный звонок забыла сделать. Ты пока иди, оформляйся.Иван Палыч кивнул и направился к таможенной зоне. Люся достала из сумочки телефонную карту, подошла к автомату…Уже когда взлетели, Иван Палыч подозрительно глянул на жену:— Ты кому звонила, Люся?— А тебе-то что?— Знаю, этому мальчишке, собаке своей верной! Смотри, Люська, Митроша мне старинный друг…— Мне тоже, — широко улыбнулась мужу Люся Кант. * * * — Пойдемте со мной, — сказала Вадиму молоденькая медсестра и повела по каким-то длинным подвалам с трубами в другой больничный корпус. Вадим нес в руке большой пакет с фруктами. Они поднялись на второй этаж. — Подождите, сейчас я ее позову.Вадим остался, а медсестра пошла по коридору и скрылась за дверью одной из палат. Вскоре из нее вышла Дина. Она, опираясь о стену, медленно двинулась по направлению к нему. Вадим Георгиевич кинулся к ней, чтобы помочь, но тут же последовал грозный оклик дежурной медсестры, дежурившей в коридоре за постовым столом:— Молодой человек, сюда нельзя!Он подхватил Дину на пороге коридора, помог присесть на краешек стоящей у стены кушетки. Выглядела Дина ужасно, под халатом угадывались не то бинты, не то бандаж.— Боже мой! — произнес Вадим, не в силах сдержать эмоций.— Да, а ты думал, дети просто даются? — через силу улыбнулась Дина. — Чуть не умерла. Ну как ты?— Да я-то что, — вздохнул Вадим. — Ты вот что, Динуля, назови мне фамилию своего гинеколога, который тебя лекарствами переколол.— Нет, не назову, — мотнула головой Дина. — Ни к чему это тебе. Человек хотел доброе дело сделать, а вышло… В общем, умер наш ребенок, Вадик Георгиевич.— Как это умер? — не поверил ее словам Вадим.— Взял и умер. Не смогли они его выходить. — Из глаз Дины покатились слезы.— Подожди, подожди. Мне мужик этот, врач, говорил, пятьдесят на пятьдесят и что, скорей всего, они наши, эти пятьдесят, то есть…— Сглазил, значит, — грустно сказала Дина, ладонью размазывая слезы по щекам.Вадим хотел обнять Дину, прижать ее к себе, но вовремя спохватился, что ей может быть больно. Он вскочил, заходил взад-вперед, готовый тоже расплакаться.— Сядь, не мельтеши, у меня голова кружится, — попросила Дина. Вадим сел.— Как же это?— Теперь вот хоронить надо, раз родился. Зарегистрировать рождение и смерть. С утра мама приезжала, забрала его. У себя теперь похоронит там. У нас на кладбище вся родня. Фамильное, можно сказать, — грустно усмехнулась Дина.— Почему мама? Почему ты его мне не отдала? — завелся Вадим. — Я ему отец или кто?— Тебе всегда некогда, у тебя дела, а она на пенсии, не торопится никуда.— Дина! Что ты говоришь! — Он закрыл лицо руками, не удержался — заревел.По коридору, громко разговаривая, шли две женщины в халатах. Вадим отошел подальше в сторону, отвернулся к стене, чтобы они не заметили его слез.— Ты — мужик, тебе все-таки легче, — сказала Дина, когда женщины прошли.— У меня тесть умер, Ведмедек, — уточнил Вадим. — И от жены я ушел.— Что-то мрут нынче все, наверное, год високосный, — произнесла Дина равнодушно. — А от жены ты зря ушел, ни к чему это теперь.— Как это зря? — удивился Вадим. — Мы теперь вместе сможем жить, соседку твою вредную отселим, будет отдельная квартцра.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91