Но парни не послушались. Они все ближе прижимали его к обочине. Евгений Викторович резко затормозил. Машину на скользкой дороге занесло. Он стал выкручивать руль в сторону заноса, чтобы выровнять свой “Рено”. И в это мгновение “БМВ” резко развернулась и толкнула его машину в бок. За счет приданного ускорения машина Евгений Викторовича съехала в кювет и пару раз перевернулась. Крыша с треском вмялась в большую березу. Евгений Викторович успел понять, что “БМВ” не просто так ехала по соседней полосе.
Из “БМВ” выбрался “бык, пошел к “Рено”, опасливо косясь на лежащую на боку машину, боясь взрыва. Взрыва не было — мотор заглох и ничего не загорелось.
“Бык” заглянул сверху в смятое окно, увидел лежащего в крови Евгения Викторовича с неестественно запрокинутой головой. Он подпрыгнул, с трудом протиснулся в машину, выбросил на снег портфель. Выбрался сам, подхватил портфель, побежал к своим.
— Ну что? — спросил его водитель “БМВ”.
— Грязный, потный, мертвый, — сообщил “подельникам” парень, открывая портфель с деньгами. — Сказали ему — купи костюм! Жадность фраера сгубила.
“БМВ” развернулась и понеслась назад в город.
Памперсы
— Тужься, девочка, тужься! Давай, давай, давай! — акушерка марлей отерла мокрый Анькин лоб.
Анька старалась изо всех сил. Ей было очень тяжело. Последние месяцы она провела в больнице на сохранении. Ей давали таблетки, кололи, лекарства витамины и спиртовые уколы, чтобы сосуды расширились и не было спазмов. Часто Анька лежала пьяная на больничной койке и посмеивалась над тем что, в свои шестнадцати “бухает” почти каждый день. Груди у нее разбухли до невероятных размеров и были почти, как у тех девиц из Валериковского журнала, только не такие красивые…
Анька истошно заорала — до того ей было больно.
— Старайся, девочка, старайся, сейчас пойдет! — уговаривала ее акушерка.
Мама Нина Владимировна отдала всю свою зарплату этой тетечке с добрым лицом, чтобы она ни на миг не отходила от ее дочери, помогала, холила, оберегала, чтобы не разрезали потом до пупа…
Анька больно укусила себя за руку чуть выше запястья и вдруг почувствовала, что ей стало немного легче, как будто она начала избавляться от чего-то. Она поптылась приподнять голову, чтобы увидеть, что там такое происходит, но не смогла — совсем не осталось сил — все выкричала, выплакала, отдала.
— Ну вот и хорошо, хорошо, хорошо! — снова раздался голос акушерки. — Все уже, все, все, все! Немножечко осталось!
Потом раздался громкий и одновременно тонкий крик ребенка, известившего мир о своем прибытии. Теперь Анька окончательно поняла, что он родился.
— Ну, вот и все, девочка! Мальчик! Мальчик! Мальчик у тебя! Богатырь! Орел! Бабник! Вот он! — акушерка поднесла ей ребенка, и Анька увидела его сморщенное, как печеное яблоко, личико, удивилась тому, какой он красный, маленький и некрасивый. Мальчик… Акушерка положила ребенка ей на грудь, и Анька осторожно его обняла.
Охранники Владимира Генриховича сидели в машине около Алисиного подъезда.
— Что-то зачастил он сюда, — сказал один из них, настраивая радиоволну.
— Любовь зла — полюбишь и козла, — засмеялся второй. — Тебе-то что?
— Да нет, ничего. Так просто, — пожал плечами первый. — — По-моему, девка эта его просто использует.
— Все девки нас просто используют, — усмехнулся второй.
— Ну, не скажи! Это только богатых, “папиков”. А с нас, нищих, что возьмешь? Только шерсти клок?
— Не знаю-не знаю, — задумчиво сказал второй. — Моя — по полной программе! Магазины, дом, дача, машина, дети. Магазин, дом, дача… Замкнутый круг, а по бокам толстые решетки.
— Ты — мужик, ты — должен, — сказал первый охранник. — Кто же будет семью обеспечивать?
— Да ладно, обеспечивать! А все эти домашние дела, которые напополам? — охранник завелся. — Я согласен обеспечивать! Не отказываюсь! Только пускай мне дадут хоть немного жизненного пространства? Почему у них на Западе бабы к полной экономической независимости стремятся?
— Почему? — поинтересовался второй.
— Да потому что это унизительно — все время кого-то о чем-то просить и ждать, когда сделают. Лучше ни от кого не зависеть. А то сели и поехали!
— Это ты так говоришь, потому что в Америке не живешь, а там бы через неделю взвыл от их самостоятельности! — заметил напарник. — О, водила наш идет. Видишь, продуктов накупил.
Действительно, подошел водитель Юра с тяжелым пакетом в руке. Водитель загрузил пакет в багажник.
— На оптячок сходил. Хорошие здесь цены, — сказал он, усаживаясь в машину.
— Ты, Юра хотел бы, чтоб твоя жена самостоятельная была? — поинтересовался у него первый охранник.
— А зачем? Для блядства? Пускай лучше, как коза на веревочке, от меня зависит.
Запиликала трубка сотового телефона.
— Да? Хорошо, Владимир Генрихович! — первый посмотрел на часы. — Долго он сегодня старался: почти два часа.
Охранники выбрались из машины и направились в подъезд.
Когда Владимир Генрихович вышел из квартиры, они уже стояли около дверей.
— Ну, как оно сегодня, побольше вышло? — подмигнул директору первый охранник.
Владимир Генрихович посмотрел на него, недоумевая. Второй охранник тоже удивился.
— Еще раз позволишь себе подобные высказывания, считай, что ты уволен! — веско сказал директор.
Он повернулся и стал спускаться вниз.
— Так вы сами тогда по этому поводу шутили! — смутился первый охранник.
— Когда тогда? — обернулся директор. — Тогда это было тогда. А сейчас — это сейчас. Выполняйте свои функции!
Второй охранник покрутил пальцем у виска за спиной директора, давая понять первому, что он — полный идиот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91