Неужели он не боится ни обманутых женщин, ни милиции? Или милиция с ним заодно?
Парочка свернула в Калошин переулок и дошла до Сивцева Вражка. Серафима Дмитриевна очень боялась, что ее заметят и, то и дело, пряталась за спинами прохожих. Но Евгений Викторович не оглядывался.
Пышнотелая дама остановилась у подъезда одного из домов. Серафима Дмитриевна отвернулась и сделала вид, что разглядывает витрину магазина. Краем глаза она наблюдала за происходящим. Евгений Викторович поцеловал даме руку, и она вошла в подъезд. Серафима полагала, что история повторится, но нет, Евгений Викторович постоял немного у захлопнувшейся двери и зашагал своей дорогой. По переулкам он направился к Остоженке.
Когда вор скрылся в одном из подъездов, Серафима заметалась по улице в поисках телефона-автомата. Разволновавшись, она не заметила, как ровно через минуту Евгений Викторович вышел из подъезда и зашагал в обратном направлении. Зато его прекрасно видел Сергей Моисеев.
Сергей пересек улицу и неторопливо двинулся за седым мужчиной.
Алиса забыла про театр. Ну, забыла и забыла! Никто ей сегодня не напомнил, вот все и вылетело из ее ветреной головки! Вчера тот самый нахальный посыльный с кенгуру на кепке принес ей два билета на “Льва зимой” в “Сатирикон”, дождался поцелуя в щечку вместо чаевых и сообщил, что инкогнито у них не появлялся, а просто позвонил по телефону, попросил купить билеты и доставить их по адресу, поэтому описать его внешность он не может. “Какой-то бред, ей богу!”— подумала Алиса, засовывая билеты за раму зеркала в прихожей. Театр она любила и, даже в юности, как всякая девчонка, мечтала стать актрисой, но ходить в храм искусств с незнакомым мужиком, который, может быть, страшнее обезьяны… И почему два билета, а не один? А если она не придет, как собственно говоря, и произошло? Или этот извращенец предполагал, что она возьмет с собой подругу, предпочитающую “ля мур де труа”?
Алиса вспомнила о билетах уже в десятом часу, подошла к зеркалу, вынула их из-за рамы и порвала в мелкие клочки. Она включила “видик” и, невнимательно глядя какую-то американскую мелодраму, стала дожидаться звонков: от Владимира Генриховича и от своего тайного воздыхателя. С Генриховичем у них, конечно, был договор — никаких мужиков. Ну, так их и не было. Пока не было. А если даже и появится один — никто об этом не узнает, кроме подруги Лариски. Вот только кто он: прынц с голубыми яйцами или извращенец пострашнее обезьяны? Алиса мучалась догадками.
Первым позвонил незнакомец.
— Ну, как вам спектакль, Алиса?
— Замечательно. Только лев там какой-то облезлый и без хвоста, — тут же начала врать Алиса.
Незнакомец рассмеялся.
— А подруге вашей понравилось?
Алиса вздогнула. Прямо телепат какой-то!
— Она не пошла. Ребенок заболел.
— Очень жаль. Ну, ничего. В следующий раз, — незнакомец, не попрощавшись, повесил трубку.
— В следующий раз? Мужик, что тебе от меня надо? — закричала Алиса в тоненько пиликающую короткими гудками трубку. Она решила рассказать о всем случившемся Владимиру Генриховичу, но уже через пять минут передумала.
Сергей Моисеев вдавил кнопку звонка. За дверью послышались шаги. Дверной глазок стал темным.
— Кто там?
— Откройте, милиция, — сказал Сергей и махнул перед глазком обложкой от несуществующего уже удостоверения.
Защелкали замки, и дверь открылась. На пороге стоял седоволосый Евгений Дмитриевич. Сергей улыбнулся и, не дав мужчине опомниться, ловко отодвинул его, прошел по темному коридору прямо в комнату.
В комнате было уютно и чисто. Бесшумно работал телевизор. В старом кресле сидела горбатая старуха с редкими волосами. Она через выпуклые линзы очков, не мигая, смотрела на экран.
— Здравствуйте, — поздоровался с ней Сергей, но старуха не ответила.
— В чем дело? — возник за спиной Сергея оторопевший Евгений Викторович. — Вы мне еще раз свое удостоверение покажите.
Сергей понял, что нужно “брать быка за рога”.
— На прошлой неделе вы, уважаемый, подломили квартиру одной несчастной дамочки и взяли у нее очень нужные нам бумаги. Насчет ценностей лично у меня к вам претензий нет. Мне нужны только бумаги.
Евгений Викторович рассмеялся.
— Я так и думал! Так и думал, что очень скоро ко мне придет человек именно за этими замечательными бумагами. Представляете, каждый вечер по Арбату ходил, Серафиму Дмитриевну высматривал, куда же, думаю, она пропала. Слегла из-за расстройства, может? Нельзя же в ее возрасте питать иллюзий. А у меня, между прочим, ноги больные. Артрит. Вы присаживайтесь, — он отодвинул от стола стул, приглашая гостя сесть. — Чай будете?
— Я к вам не чаи гонять пришел. Вы хоть понимаете, насколько вы рискуете собственной головой?
— Нисколько не рискую, молодой человек, — улыбнулся Евгений Викторович. — Я ведь не дурак. Барахла, денег и бумаг дома не держу. И ни ментам, ни вашим тупоголовым “быкам” на понт меня не взять. Против меня ваши насильственные методы не годятся, молодой человек. Потому что боли я не боюсь, а смерти для меня не существует. Я — гений, я — бог, я — царь! — с этими словами Евгений Викторович подошел к комоду, вынул из него острую спицу и проткнул ею щеку, так что спица вылезла у него изо рта. — Впечатляет? — спросил он, кривя рот.
“Какой-то сумасшедший, этот бог!”— подумал с раздражением Сергей. — Сколько стоят бумаги?
Мужчина вынул изо рта спицу, приложил к дырке в щеке ватку с одеколоном.
— Все и ничего. Все, потому что некоторым индивидам они нужны, как воздух, а ничего, потому что мне, например, они не нужны вовсе. Я ровным счетом ничего не понимаю в бухгалтерских бумагах.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91