— Что ты опять заладил свое, папа?!
— Ты его, мудака старого, не слушай. Он тебя только пить научит, — начинала свои наставления мама. — В торговле работать и не воровать — просто глупо! С умом надо. С охранниками познакомься, полюбезничай. И вовсе не обязательно в постель лезть. Что ты там возьмешь, полкило вырезки? Полкило этих на хороших весах ты за два часа себе сделаешь, никто и не заметит ничего. Там двадцать грамм, там тридцать…
— Мам, ну что ты несешь? — возмущалась Лера. — Это когда ты работала, у вас весы были: пятьдесят граммов туда-сюда, только ножку подвинтить, а у нас — электронные, точнейшие, и вес, и сумму они тебе сами покажут.
— Электронику тоже подкрутить можно, — не сдавалась мама.
— Ой, мама, тяжело мне с вами, — вздыхала Лера, прихлебывая из чашки терпкий чай. — Я тебе сколько раз говорила: у нас с этим очень строго. Евгений Викторович сказал, поймают — в двадцать четыре часа без выходного пособия.
— Ой-ой, как страшно — без выходного! А то у нас в Москве больше магазинов нет! У самого рыльце в пушку. Видела я его. Преет все время, как батон в кульке. И глаза бегают. Ты полкило вырезки унесешь, а он целыми машинами возит!
Лере быстро надоедали глупые родительские разговоры, и она уходила из кухни в свою комнату, хлопнув дверью. Может, оно, действительно, поскорей выскочить замуж да и уйти из этого обрыдлого дома. Бросить стариков? И что? Будут они здесь на свою пятсотрублевую пенсию жить? Отец вон еле ходит — нагулялся!
Родили Леру поздно. Ее старший брат был морским офицером и погиб во время учений на Черном море. Лера его теперь почти не помнила. Было сейчас Лерочке двадцать шесть. Все ее подруги — одноклассницы давно уже за богатыми, и не очень, мужьями, нарожали детей и сидят по домам, варят манную кашу. А она — все как порченая, после училища -работа, работа, работа… Стариков кормить, себя содержать. Вот все ее женихи и разбежались. Ладно хоть супермаркет у них не круглосуточный, а то пришлось бы до утра за прилавком время с охранниками коротать. А они все такие козлы похотливые!
Сегодня Лера проснулась от того, что на кухне загремела сковорода. Она взглянула на часы. Пора вставать. Пока умоешься, пока накрасишься… Сегодня был какой-то особый день, но какой, она не помнила.
На кухне мать в старом халате и спущенных чулках пекла оладьи.
— Лерочка, иди покушай.
— Мам, я еще даже не умылась. И вообще — не хочу!
— С утра обязательно покушать надо. Целый день на ногах. Не задерживайся сегодня.
— Ладно, сейчас, — Лера скрылась в дверях ванной комнаты.
— И папе бутылочку в своем маркете хорошую прихвати! — крикнула вслед ей Тамара Алексеевна.
— Куда ему пить-то? Отпил свое, — проворчала Вера, открывая тюбик с зубной пастой. Тьфу ты, черт, и надо же было забыть! Сегодня девятнадцатое — значит у отца день рождения. Пятьдесят восемь или пятьдесят семь, или пятьдесят шесть? “Стыдно, девушка, стыдно!”— сказала самой себе Лера.
Умывшись, она вернулась в свою комнату и полезла в сумочку. Денег было в обрез. Ну, на бутылку отцу она, конечно, наскребет, а вот подарок — никак! Взять в долг, чтоб вычли из зарплаты? В долг Лера никогда не брала. Это было против ее правил. А может, действительно, воспользоваться мамиными советами? Она-то в этом деле собаку съела.
Лера села перед туалетным столиком и стала краситься…
Сергей Моисеев решительно стукнул в дверь кабинета начальника службы безопасности.
— Да? — отозвался из-за двери Кулаков.
— Разрешите? — Моисеев вошел и увидел, что Кулаков пьян. Он, раскрасневшийся и потный, сидел в кресле, подперев голову рукой, и бессмысленно смотрел на экран телевизора. На экране под звуки “забойной” музыки прыгали полуобнаженные девицы.
— Чего? — спросил, не оборачиваясь, Кулаков.
— Я это… к своим обязанностям сегодня приступаю. Вы меня просили зайти для инструктажа, — сказал Сергей.
— А, — Кулаков развернулся в кресле. — В каком подразделении, говоришь, служил?
— Оперативник я. Бывший, — уточнил Сергей.
— Все мы тут бывшие, — криво усмехнулся Кулаков. — За что уволили? Не за пьянку?
— Ну что вы! — густо покраснел Сергей. — По ранению.
— А, значит, боевой пацан. Это, конечно, хорошо. Только у нас особо воевать не с кем. Куда ранило?
Сергей показал на нижнюю часть живота.
— Серьезно, прям как Пушкина, мать его! Тебя случайно не Александровичем зовут?
— Нет, Владленовичем. Хорошо хоть выжил.
— Бандюки?
— Пьяница домашний. Засел с ружьем около окна и давай во все стороны палить. Пока группа захвата двери ломала, я его отвлечь пытался. Вот он меня и приголубил.
— Дурное дело — не хитрое. Ладно, Владленович, об оперативной работе забудь, слушай сюда! Поставлю я тебя пока что в торговом зале на первом этаже около запасного выхода. Последнее время участились случаи краж, ты там повнимательней будь. Что продавцы, что покупатели — одного поля ягода. Норовят на халяву с товаром проскочить…
Через пятнадцать минут Сергей Моисеев вышел из кабинета начальника службы безопасности и зашагал по коридору. На поясе у него теперь висела длинная резиновая дубинка. Одна из дверей в коридоре была полуоткрыта, до Сергея донесся визгливый женский голос:
— Евгений Викторович, честное слово, нечаянно! Я поработать дома хотела! Кто же знал, я думала — человек хороший.
“Так, кажется тут нечто трагическое из семейной жизни,”— подумал Моисеев, задерживаясь около дверей.
— За нечаянно бьют отчаянно! Ты хоть знаешь, как можно воспользоваться “черной” бухгалтерией? Можно на нас “наехать”, можно за нее денег попросить, можно в ОБЭП пойти — получите с улыбкой стопроцентное доказательство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91