Все гораздо страшнее и глубже. Кто-то движет и Голубеевым, и тысячей других Голубеевых. Этот "кто-то" двигал и ими в тот день, когда они насиловали глупую девчонку. Семен, конечно, может скрутить маньяка - папашку убитой девчонки, но он совершенно бессилен перед тем, кто дергает за нити, привязанные к рукам убийцы. Он сам был марионеткой в его руках.
Семен подошел к калитке. Она не была заперта. Опасаясь, что ржавые петли заскрипят на весь поселок, Семен медленно и осторожно потянул калитку на себя, и когда открылось небольшое пространство, достаточное, чтобы проскользнуть в него, Семен нырнул внутрь. Он подошел к двери и прислушался. В доме громко орал телевизор, гремела посуда. Семен слегка потянул за ручку двери и понял, что она не закрыта.
Вероятно, хозяин ходил на двор по естественным надобностям и дверь не запер. Все как будто бы шло в пользу Семена, он достал свой газовый пистолет и также осторожно, как в калитку, проник в дверь, которая не стукнула, не скрипнула, не пискнула.
Семен оказался в чертовски темных сенях и несколько секунд ждал, пока глаза привыкнут к темноте. Кто-то толкнул Семена в ногу. Он вздрогнул и опустил глаза. Серая кошка. Задрав пушистый хвост, она мирно терлась об его ногу. "Хорошо, что у него не собака", - подумал Семен. Ему захотелось погладить кошку, но делать этого он не стал. Не время. Семен спрятался за стоящий в коридоре шкаф и осмотрелся. Сени соединялись с кухней, где горел свет, гремел телевизор, и что-то подгорало на плите. Вход в кухню был завешен тряпкой, которая в летнее время предохраняла от комаров и мух, и с тех пор не была снята.
Если бы так громко не орал телевизор и не эта тряпка, то хозяин наверняка сразу же заметил бы Семена, услышал как он вошел, но он не заметил. Все-таки сегодня Семену везло. Итак, сейчас он ворвется в комнату, где ничего не подозревающий Голубеев жарит свои кабачки, приставит ему ствол к башке и хорошенько расспросит обо всем. А дальше будет видно что делать. Семен рывком отдернув занавеску, заскочил в кухню. Там никого не было. Еще одна дверь из кухни вела в другую комнату, и Семен ринулся туда. В темной зашторенной комнате пахло нафталином и лекарствами. И никого не было...
Что-то холодное металлическое вдруг ткнулось в затылок Семену.
- Милости просим, ковбой, - сказал хриплый голос с усмешкой, - я тебя ждал.
Семен растерялся. Откуда он взялся сзади, ведь в кухне никого не было. И спрятаться негде. А если и прятался, да еще с ружьем, то, значит, знал, заметил, догадывался, что Семен идет к нему.
- Брось свою игрушку далеко вперед, - сказал ему Голубеев сзади, - у меня ружьишко настоящее и заряжено шляпками от гвоздей. Если нажму на курок, то от башки твоей останутся только фотографии в школьном альбоме, да мозги на стенах.
Семен не стал упрямиться, играть в супермена и бросил пистолет на стоящую у стены кровать. Стрелять Голубееву в собственной доме, да еще в утренней тишине, когда любой скрип разносится по округе, как гром молнии, было бы сумасшествием. Хотя Голубеев и был ненормальным, но не настолько же. Все маньяки всегда заботятся о спасении собственной шкуры, поэтому Голубеев не будет стрелять сейчас, Семен это знал. Что же он будет делать дальше? Кошка бесшумно прибежала из коридора и снова стала тереться о ноги Семена.
- Молодец, - сказал Голубеев, когда Семен бросил пистолет, - умный мальчик. И послушный. Непонятно только, как такой хороший мальчик попал в тюрьму?
Семен почувствовал, как холодный металл ствола отлепился от его вспотевшего затылка, и в ту же секунду сильный удар по голове сшиб его с ног. Сознание отключилось мгновенно. Так, как будто кто-то неожиданно выключил работающий телевизор из розетки, картинка свернулась, превратилась в одну маленькую точку, а потом и это пятнышко исчезло.
Голубеев долго отрабатывал этот трюк. Тренировался на насаженном на шест пучке соломы. Он целился в соломенную голову из ружья, а потом резко переворачивал его за ствол и со всей силы бил прикладом по голове. Он даже ружье приноровился держать иначе - сверху, чтобы удобнее было ударить. Однажды он проломил насквозь кочан капусты, а уж тыкву разбивал просто играючи. Даже если бы этот щенок стоял к нему лицом, то все равно не успел бы уклониться от лихого тренированного голубеевского удара.
И вообще Сергей Петрович был разочарован. Долгих семь лет он ждал этих дней, когда сможет привести в исполнение приговор, который вынес сам этим подонкам, убившим его дочь. Он не просто ждал, он готовился, тренировался, узнавал о каждом все, что мог. Он изучил каждого, как самого себя. Он даже боялся их немного, здоровых пацанов, бывших зеков. Он был старым и больным, но меньше чем за неделю отправил на тот свет пятерых, а шестой, вот он лежит на полу без движения. Поэтому Сергей Петрович разочаровался. Он готовился к битве, а получилась бойня.
Голубеев нагнулся к голове Семена и приложил руку к виску возле уха. Вена пульсировала, значит, подонок был жив. Сергей Петрович специально ударил его прикладом плашмя, чтобы Семен только потерял сознание и не запачкал половики кровью. Если бы он ударил ребром, то проломил бы ему башку, как тот кочан. Но Голубеев не хотел убивать Семена, он был ему еще нужен.
Сергей Петрович деловито связал руки Семена за спиной брючным ремнем и потащил его за шиворот в кухню. Он откинул с пола старый протертый ковер и открыл находившуюся под ним крышку погреба. Подтолкнув неподвижное тело Семена к краю, он спихнул его вниз по лестнице.
- Бабах! - радостно воскликнул он, услышав, как Семен с грохотом полетел вниз и шлепнулся на пол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76