– Нет, а что?
Я молча пожимаю плечами, но мысленно говорю себе, что, если бы он был нантцем и я бы его вышиб с работы, это было бы новой отменой Нантского эдикта.
Я возвращаюсь в парк с его густыми тенями, церковной тишиной и сильным запахом перегноя. Я мчу со скоростью радиоуправляемой ракеты к домикам ассистентов и обследую их фасады, надеясь найти свет. Но все темно, тихо, все спит...
Тогда я направляюсь к месту, где, как я видел, человек перелез через стену. В этом месте стена полуразрушена, от чего получилась брешь, в которую легко пролезть. Я перелезаю на ту сторону и оказываюсь в другом парке, гораздо более густом, чем наш. Видимо, это поместье заброшено.
От бреши идет, нет, не тропинка, а след, протоптанный чьими-то регулярными хождениями здесь... Я следую по этой извилистой дорожке и подхожу к большому сараю, покрытому соломой. Строение полуразрушено. Крыша с одного края свисает, как сломанное крыло утки. Через заросли деревьев я замечаю большой дом в стиле Большого Трианона, который кажется таким же пустым, как память министра.
В этом заброшенном поместье есть что-то тревожное, даже трагическое. Сколько поместий во Франции так вот умирает... Когда они находятся вблизи городов, вокруг них строят спальные районы многоэтажек, чтобы показать, что времена переменились и народ взял Тюильри раз и навсегда! Но когда географическое положение делает их неинтересными, они тихо умирают, как это. Как сказал Анти Беро, камень долго остается у подножия стены, которая его несла!
Я начинаю продвигаться к усадьбе, когда мое внимание привлекает легкий шум, который я не сразу узнаю. Потом я отдаю себе отчет, что это шум птиц в вольере; это просто шорох лап и крыльев.
Меня охватывает прилив энтузиазма. Или я страдаю врожденной дебильностью, или наткнулся на голубятню, которую искал.
На этот раз я все понимаю. А голубятник не дурак. Он поставил клетку за пределами территории парка.
Я достаю электрический фонарик и подхожу к полуразрушенному ангару, ориентируясь по звуку. Наконец Я нахожу между обвалившимся куском крыши и дальней стеной большую клетку, в которой сидят два голубя. Моя лампа сообщает мне, что им только что принесли зерна и налили воды в поилку. Хозяин этих птичек кормит их по ночам. И выпускает их наверняка тоже по ночам...
Разбуженные светом моего фонаря, голуби начинают ворковать как одержимые.
– Спите, ребята, – говорю я им. – Не волнуйтесь, я ваш друг.
После этих слов, непонятных для голубей, я отчаливаю, счастливый своим открытием, и обдумываю один трюк в моем стиле.
Сейчас два часа ночи. Если я хочу, чтобы мой трюк удался, то не должен терять время.
Я выхожу из соседнего поместья и сажусь в свою машину, стоящую у входа в дом. Я вывожу ее вручную и, отогнав на достаточное расстояние, завожу мотор.
Курс на ЭврЕ.
Мне понадобилось двадцать минут, чтобы доехать туда. Я ищу полицейский участок, потому что это одно из немногих мест, откуда я могу позвонить в этот час. Найдя его, я представляюсь дежурному капралу и прошу соединить меня с Парижем.
Через несколько минут меня соединяют с дежурным по нашей Службе. Странная вещь, но Старика на работе нет. А я-то думал, что он покинет свой кабинет только затем, чтобы отправиться на кладбище Пер-Лашез.
Я прошу дежурного немедленно позвонить ему домой и попросить как можно скорее перезвонить в комиссариат ЭврЕ.
Я кладу трубку и угощаю полицейских сигаретами, спрашивая, нет ли у них в заначке капельки рома. От ликера малютки Мартин у меня слиплась глотка, и мне надо ее промыть.
Меня угощают бутыльком «Негриты», которым я щедро пользуюсь. Эти господа спрашивают меня, чем я занимаюсь. Чтобы утолить их любопытство, я отвечаю, что вышел на след торговцев оружием. И тут раздается дребезжащая трель телефона.
– Это вас, – говорит капрал. Действительно, это Старик.
– А, это вы, Сан-Антонио...
– Да. Патрон, до рассвета мне нужны два почтовых голубя...
Хотя он готов ко всему, но немного ошарашен.
– Два голубя?
– Да. Но пришлите мне дюжину разных, чтобы у меня был выбор, и я мог бы заменить ими двух других. Понимаете?
Он все отлично понимает.
– О! Великолепная идея, Сан-Антонио... Нашли гнездо?
– Да. Естественно, птицы, которых вы пришлете, должны лететь к нам, когда их выпустят...
– Это само собой разумеется!
– Через сколько времени я могу получить этих тварей7 Он размышляет.
– Через три часа. Подойдет?
– Прекрасно, подойдет. Скажите тому, кто их повезет, чтобы он ждал меня на разветвлении дороги, ведущей к поместью. Точнее, это я буду его там ждать. Хорошо?
– Да.
– Еще один вопрос, патрон. Вы приказали провести расследование о персонале известного вам человека?
– Естественно!
– С этой стороны ничего интересного?
– Негативно по всей линии. Кажется, эти люди ведут совершенно нормальную жизнь.
– Ладно, спасибо... До скорого, патрон. И простите, что побеспокоил вас среди ночи, но дело действительно срочное.
– Меня никогда не беспокоят, звонят насчет работы, Сан-Антонио!
– Спокойной ночи, шеф.
Я кладу трубку.
Дежурные полицейские окаменели. Они обалдели от моей истории с голубями. Капрал, толстый сангвиник, смотрит на меня, посмеиваясь.
– Голуби, – говорит он.
– Да, – подтверждаю я, – голуби...
– Настоящие?
– Подлинные...
– А зачем они?
– У меня в чемодане оказалась банка горошка, и я не хочу ее выбрасывать.
Он недоволен моей шуткой, но, находясь под впечатлением моего звания, не осмеливается показывать свое недовольство.
Я пожимаю ему клешню и отваливаю.
Глава 6
Провинция, ночь. Что может быть более меланхолическим и более завораживающим?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29