– Я тоже так считаю, – захныкал Пакретт. Моя машина стояла напротив мебельного магазина, и инспектор косился на сундук из вишневого дерева, которому не хватало пары сотен лет, чтобы выглядеть старинным.
– Мне нравятся деревянные вещи, – заявил он так торжественно, словно его заявление могло изменить действующую конституцию.
– Значит, когда вы умрете, то останетесь довольны вашим последним макинтошем.
Он не засмеялся. Он вообще мало смеялся из-за проблем с креплением своей вставной челюсти.
Вдруг мы оба замерли. Водитель «мерседеса» вышел из машины и небрежным шагом пошел к мочалке. Это был высокий, стройный тип в темном пальто с поясом. На шее красовался белый шелковый платок, а на голове – зеленая фетровая шляпа с крученым шнурком вместо ленты.
Мы увидели, как он подошел к девице и начал с ней переговоры. Беседа длилась достаточно долго. Путана отрицательно качала головой.
– Это он, да? – обрадовался Пакретт.
– Возможно.
– Кажется, она не хочет, чтобы он ее снял.
– Поставьте себя на ее место.
На долю секунды я представил себе Пакретта в виде профессионалки тротуара, и мой мозг от этого перегрелся.
– Ага! Она идет за ним!
Действительно, вопреки всем традициям, именно шлюшка шла за месье. Они подошли к машине, и мужчина галантно открыл дверцу своей легкой добыче. На долю секунды мы увидели его лицо в свете лампочки на потолке. Оно показалось мне довольно молодым, тонким, гармоничным, со светлыми глазами и тонкими губами.
Я завел мотор своей машины и поехал, не дожидаясь, пока тронется с места «мерседес». Я вам всегда говорил: наилучший способ следить за кем-либо, не вызывая его подозрений, – это ехать впереди него. Поэтому я проехал мимо «мерседеса» и, не переставая наблюдать за ним в зеркало заднего обзора, выехал на бульвары.
Машина предполагаемого маньяка поехала следом за моей, затем обогнала меня и повернула направо, в сторону площади Сент-Огюстен.
Тогда я сбросил скорость, чтобы дать другой машине вклиниться между нами. Моя была очень низкой, и этого было достаточно, чтобы исчезнуть из поля зрения человека в «мерседесе».
Так мы доехали до площади Этуаль. Кандидат в маньяки снова повернул направо, на авеню Гранд-Арме. В эти часы уличное движение стало не таким оживленным, и мы ехали на большой скорости. Выехав через заставу Майо, мы продолжили путь к Дефанс.
– Странно, – вздохнул Пакретт.
– Что?
– Что камбала Мадлен позволяет увезти себя так далеко, зная, что в Париже два месяца орудует маньяк.
– Действительно, странно. Должно быть, он нашел очень веский аргумент.
– Если бы это оказался он! – размечтался Пакретт. – Вы представляете, какую рекламу нам бы устроила пресса?
Я бросил взгляд на его жалкую худущую морду. У Пакретта больным было все: бронхи, желудок, горло, мочевой пузырь. Он был еще жив только благодаря тому, что Флеминг изобрел пенициллин, но его жизнь шла от одной аптеки к другой. Невозможно себе представить, чем его портрет может украсить страницу «Франс суар».
Не может же он не понимать, что его физии самое место на рекламе слабительного! Если нет, он глуп как пробка!
«Мерседес» пересек мост Нейи и сразу же свернул направо, в направлении студий «Фото Сонор».
– Он сбавляет скорость, а? – заметил Пакретт.
– Да. Мне кажется, он приближается к финальной точке своего путешествия.
Действительно, немецкая тачка замигала огнями, Показывая, что собирается снова свернуть направо, на берег Сены. Предполагаемый маньяк поехал по достаточно крутому склону, ведущему к нему.
Я решил остановить машину на набережной, как раз в том месте, где стоянка категорически запрещена.
Мы вышли и перегнулись через парапет. «Мерседес» теперь стоял как раз под нами. Его водитель выключил фары, и в темноте приходилось выпучивать зенки, чтобы что-нибудь разглядеть.
– Спускаемся, – приказал я.
Мы начали спуск по ведущей на берег лестнице. Пакретт осторожно шагал по узким ступенькам, боясь оступиться и пересчитать их мордой.
По счастливой случайности машина остановилась так, что мертвый угол сзади закрывал нас от глаз водителя.
Вдруг я услышал придушенный крик. Одним прыжком преодолев последние пять ступенек, я бросился к машине. Через заднее стекло я смутно различал две борющиеся в салоне фигуры. Машина раскачивалась. Я подбежал к «мерседесу», рванул дверцу и увидел сцену крупным планом. Мужчина в пальто с поясом сжимал обеими руками шею несчастной труженицы панели. Кроме того, он прижимал своей правой ногой ноги женщины, блокируя их, и душил бедняжку, издавая хриплые вздохи. Мое появление произвело на него эффект ведра холодной воды. Он разжал руки и угрюмо посмотрел на меня, щуря глаза в свете лампочки на потолке. Вдруг с необычайной быстротой открыл дверцу со своей стороны и выскочил из машины. Я всегда считал, что бегаю довольно неплохо, но по сравнению с этим малым я стартовал, как страдающая ревматизмом черепаха.
Ставлю свои зубы против парадной вставной челюсти английской королевы-матери, что этого парня не мог бы догнать и чемпион мира по бегу.
Однако я выкладывался до последней капли. Этот гад уже оторвался от меня метров на пятнадцать, когда возле моих ушей просвистели две пули. Спринтер нырнул вперед, пролетел еще два шага и упал, уткнувшись мордой в землю.
Я обернулся и увидел Пакретта, неподвижно стоящего на середине лестницы с дымящейся пушкой в руке.
– Не стреляйте больше! – заорал я.
Я подбежал к беглецу. Могу вам сказать, что стрельбе инспектор обучался не на заочных курсах.
Мой маньяк очень напоминал собой продырявленную перфокарту ЭВМ.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30