Она звонила во второй половине дня, но не назвалась, спрашивала Жерома, но я ответила, что он ушел.
— Надеюсь, полиция будет в курсе этого инцидента.
— Конечно.
— Надо использовать версию самоубийства. Кстати, как отреагировали полицейские? Она задумалась.
— Не знаю.
— Ну… как они себя вели?
— Как враги. Ничего не говорили, фотографировали, измеряли. Взяли револьвер и положили в целлофановый пакет.
— Потом?
— Запломбировали дверь салона! Мне это не очень нравится. Я думала, что если полиция сталкивается с самоубийством, то не предпринимает никаких мер предосторожности.
Это была точка зрения профана: если бы у инспекторов появились сомнения, они бы перерыли весь дом.
— Так. Вы убили его… Надеюсь, на вас были перчатки?
— Да. Но он сам выстрелил в себя. Вы понимаете? Я только держала его руку.
Как держат руку неграмотного, когда надо подписать что-нибудь. Она помогла ему подписать свой смертный приговор.
— Две капли крови попали на рукав.
— Я поняла, что эти капли беспокоили вас. Вы заволновались еще до того, как мы нашли тело. Я даже хотела уйти от вас, когда мы вышли из кафе.
Слова были жестокими, но их смягчило легкое пожатие руки.
— Что вы сделали с перчатками?
— Я их выбросила в сточную канаву во время нашей ночной прогулки, разве вы не заметили?
— Нет, — признался я жалобно.
Я хотел знать все в деталях, это дело меня невероятно интересовало, просто завораживало.
— Вы выстрелили, а потом?
— Я плеснула немного коньяку в одну рюмку, немного шерри в другую… Поставила их на верхнюю полку бара.
— Так вот почему перед тем как мы ушли, вы переставили мою рюмку с камина.
— Вы запомнили и это?
— Как видите…
— Мы разговаривали, гуляли…
— А когда вернулись, вы остановили лифт на втором этаже, а не на третьем. А чтобы я не заметил, что путь был короче, вы поцеловали меня…
— Вы думаете, что я поцеловала вас именно поэтому?
— Расскажите мне о грузовом лифте.
— Он поднимается на три этажа. Ателье устроено очень рационально. Клеют на втором этаже, а все остальные работы производят выше. Мой муж сделал так, что грузовой лифт можно использовать как обычный — он открывается и со стороны фабрики, и со стороны квартир.
— И?..
— В этот вечер я открутила кнопку на третий этаж из предосторожности. Мой гость-свидетель не должен был догадаться, что есть еще этажи.
— А как же вы нажимали на кнопку, мы ведь поднимались на третий?
— Я взяла у дочку детскую вязальную спицу — ее кончик как нельзя лучше проникает в дырочку на табло.
— Примите мои поздравления…
Я смотрел на нее, удивляясь, как такое коварство, такая изобретательность могли появиться у этой женщины.
— Я заменила лампочки на лестнице и в грузовом лифте на перегоревшие.
Теперь она торопилась рассказать все до конца. Она хотела удивить меня.
— Когда вы пришли ко мне в первый раз, держа на руках Люсьенну, я остановила лифт немного раньше, чем он должен был остановиться. Точно так же я поступила в третий ваш визит, когда с нами был тот мужчина из церкви… Знаете, почему я это сделала?
— Нет.
— Потому что наша квартира расположена не на одном уровне с ателье, а грузовой лифт приспособлен к лестнице фабрики.
Поэтому, когда выходишь со стороны квартиры, нужно подняться на ступеньку. А на третьем этаже и ателье, и жилая часть на одном уровне. Я создала эту ступеньку, останавливая лифт раньше.
— Браво! В темноте это, должно быть, нелегко?
— Я тренировалась долгими ночами, когда была дома одна.
Движение стало рефлекторным. Я добилась того, что останавливалась только плюс-минус один сантиметр.
Я восхищался этой женщиной, но одна фраза поразила меня: «… я тренировалась долгими ночами, когда была дома одна». Я представлял себе ее жизнь на фабрике с уродливым ребенком.
«… долгими ночами, когда была дома одна».
Да, у нее было время на то, чтобы обдумать убийство, чтобы посвятить себя достижению цели…
— Почему дверь на третьем этаже не была заперта на ключ?
Чтобы войти сюда, мне достаточно было повернуть ручку.
— Из осторожности.
— То есть?
— Каждый раз я делала вид, что пользуюсь ключом, но у меня был только один ключ, которым я для видимости ковырялась в замке. Я боялась, что если при расследовании у меня отберут всю связку и сравнят мои ключи и мужа, то сразу увидят, что у него нет ключа от третьего этажа.
Я отпустил руку мадам Драве.
— А я чуть было не провалил такой замечательный, до мелочей продуманный план. Она кивнула.
— Да. Мне попался единственный человек в квартале, который не мог быть свидетелем. Когда вы сообщили мне, кто… кто вы такой, я была готова покончить с собой. Все нужно было начинать сначала.
— И вы начали?
— Да, только теперь все становилось гораздо сложнее из-за тела, которое остывало. Я постаралась как можно дольше отсутствовать с мсье Ферри, чтобы труднее было установить время смерти. Я сделала так, чтобы он отвел меня в шумное место, где нас обязательно должны были заметить. Мы надели на себя дурацкие бумажные шляпы, кидались серпантином, пили шампанское. Он сказал мне, что это его лучшая рождественская ночь.
Она устало махнула рукой.
— Как вы думаете — они будут проводить вскрытие?
— Если появятся какие-то сомнения, обязательно…
— Насколько я знаю, фенобарбитал не оставляет никаких следов в крови. А вот угол, под которым был сделан выстрел… Но мне кажется, я хорошо рассчитала…
Слушая ее спокойный голос, глядя на ее молодое благородное лицо, невозможно было поверить, что она совершила столь изощренное убийство.
— А что касается времени смерти… Если не будет вскрытия, то его нельзя проверить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26